О детях из детских домов большинство из нас знают поверхностно. Лишь немногие непосредственно участвуют в их судьбе – волонтерят, дружат, усыновляют. О том, что дает такой опыт и как он меняет жизнь, редакции Tomsk.ru рассказали томички Анна Кирина (41 год) и Аня Сафронова (19 лет), участницы проекта «Наставник» благотворительного фонда «Меркурия». Для их пары «наставник-подопечная» проект завершен, но дружба продолжается.
«Включить» друга
Анна: Когда мы начали общаться с Аней, у меня было трое маленьких детей, и в первое время включалась опекающая позиция: «А ты носки надела?» Куратор говорила мне: «Мать выключи – нужно быть другом!» Но как, если у меня такого опыта не было? Головой все понимаешь, а внутри переключиться не можешь. Однажды на тренинге одна девочка рассказала, как она вышла на доверие со своим ребенком-подростком: вот тогда я что-то поняла, и все пошло по-другому.
Аня: Наставничество – это о дружбе взрослого и ребенка на равных, где у каждого есть право говорить и другие права. У меня мать была авторитарная, а дети не могли высказываться. Я была уверена, что бить детей – нормально, потому что в семье меня били. Если бы не Аня и их семья, я бы до сих пор думала, что это норма, что родители всегда выше и в семье наравне никто не разговаривает. До Анны у меня не было такого взрослого, к кому можно прийти с любой своей проблемой, спросить совета. Ты же первый раз живешь эту жизнь и не понимаешь, что и как делать, как поступать правильно.
Анна: Так и наставник тоже первый раз живет!
Аня: Но он уже прожил свои 14 лет, когда многое непонятно, и все против тебя. Классно, когда в этом возрасте есть человек, который точно не против тебя и кому ты небезразличен.
«Жесткий коннект»
Аня: В 2017 году мне было 12, проект только зарождался, и мы были одной из первых пар. Помню, Аня привозила-отвозила нас на мероприятия и к репетиторам, ко мне приезжала – мы много общались. В какой-то момент спросила меня, хочу ли я, чтобы она была моим наставником. Конечно, я хотела!
Жесткий коннект (когда доверие на 1000%) случился, когда мы поехали с наставниками на каток. Ничего особенного: катались, фотографировались. Там впервые у меня возникло это ощущение… Доверие.
Анна: В 2017 году я волонтерила в «Меркурии» водителем: детей надо было возить куда-то, и машин все время не хватало. А я люблю ездить за рулем и возила, когда время позволяло. Узнала, что двоих ребят из Орлинки нужно возить в город к репетитору, и вписалась в логистику из Орлинки в город. Помню, Аня села в машину и спрашивает: «А у вас есть дети?» — «Трое», — говорю. – «Вы, наверное, детей любите». Мне Аня очень понравилась; мы стали пересекаться на мероприятиях, много общались; в фонде меня приглашали на супервизии… Ну, дружим и дружим, думаю. И однажды узнаю, что нас по умолчанию уже считают парой.
О фонде я особо никому не говорила. Родители вообще о многом не в курсе – я с детства такая… самостоятельная. Муж не был против, он знает: если мне хорошо, то и всем хорошо и ему, в первую очередь. Он и сам иногда возил детей на мероприятия. Когда я узнала, что жду четвертого ребенка, то поняла, что не смогу так же часто ездить. Тогда мы с фондом сделали гостевые встречи, чтобы забирать Аню на выходные и каникулы. Когда Аня к нам приезжала – дети все ее облепят, всем ее внимания хочется.
Аня: Помню, когда я узнала, что скоро родится Вероника, то очень обрадовалась, но испугалась, что с Аней видеться перестанем. Иногда пары распадаются, когда у наставника появляется ребенок. Хорошо, что мы нашли способ продолжать. С ее детьми мы как-то быстро подружились – может, потому что они маленькие были. А Маруся, дочка Анны, теперь в наш подростковый клуб ходит.
«Я не тот человек»
Аня: В детском доме у детей всегда есть две позиции: или я не хочу, чтобы кому-то было плохо, как мне; или я хочу, чтобы всем было плохо, как мне. Когда в 2016 году я попала в приют, то выбрала вторую. У меня была сильная агрессия на весь мир и на людей, я дралась с детьми. Глядя на мать, я думала: кто сильнее, тот правее, лучше, круче и может командовать. Такая вот история.
После встречи с Аней агрессия ушла: у них в семье я увидела, что можно жить по-другому, что отношения бывают доверительные. Каждый раз, когда от них возвращалась, был вот этот самоанализ, самокопание: «Что я делаю? Зачем я это делаю? В приюте такие же дети, как и я». Ближе к 14 годам я начала перед всеми извиняться, говорить, что «я не тот человек, простите меня, я уже все поняла» и все такое. Это самое заметное, что изменилось во мне.
Я сейчас работаю в «Меркурии» администратором, общаюсь с детьми, и мне круто от того, что я им помогаю, как мне когда-то помогли. Думаю, без опыта с наставником я бы сюда не пришла. Очень многое в моей личности хорошего, доброго – это все благодаря Анне.
Анна: Опыт наставничества помог мне и тогда, и помогает сейчас. Моей дочке 12 лет, и, общаясь с Аней, я научилась выстраивать отношения – именно на доверие выходить. В чем-то я строгая мать, не скрываю, но дочь мне доверяет и знает, что я ее выслушаю.
Здесь всегда нужна помощь
Анна: Кто может стать наставником – сложно ответить. Я видела много историй: как сходились пары, как распадались. Бывает, что человек даже не знает, что может быть наставником. Приходит в фонд жена и муж с ней за компанию, в итоге муж – классный наставник, а жене не зашло. Я сама пришла сюда такая… нереализованная – многодетная мать, утонувшая в быте. И через фонд начала раскрываться и наполняться.
Как у всех, у меня бывали разные периоды: накапливались стрессы, нерешенные проблемы… Я понимала, что не в ресурсе нахожусь – себе-то нечего дать, не то чтобы делиться. На супервизии советовали в это время просто не встречаться, и в такие периоды мы с Аней не общались.
Аня: Неискренность дети чувствуют сразу. Когда человек через силу делает или пришел просто закрыть свою потребность – тоже. У нас было много историй, когда наставники приходили выбрать подходящего ребенка, как товар: «Посмотрю, как ты себя ведешь, и решу, хочу я тебя взять или нет». Так ничего не получится, и такие люди в наставники не попадут.
Анна: Я вообще волонтерить не планировала, а с детьми из детских домов боялась общаться, чтобы не расплакаться от жалости. Давно, на моем первом мероприятии надо было погулять с детьми в Горсаду – просто за руку ребенка подержать, на аттракционе с ним покататься, последить, чтоб не потерялся. Это были дети с отклонениями развитии, сложными болезнями. Я думала: как увижу их, как начну реветь… А жалеть их нельзя – нужно общаться как со здоровыми, чтобы у них не возникало позиции жертвы, как нам объяснили.
Приехала в Горсад. Какая-то девочка сама подбежала и взяла меня за руку, и мы пошли гулять. Когда я посмотрела в глаза этим детям – поняла, что они свободнее, чем мы все. Это мы стереотипами думаем – что они несчастные, брошенные, живут в замкнутом пространстве, у них ничего нет… А они просто живут. Это нас пожалеть надо, а не их.
Думаю, всем стоит попробовать. Я вообще верю, что все, что нам приходит – не зря. Если человеку попалась информация про благотворительный фонд, и он думает «это точно не про меня» – это точно про него. Просто его догонит попозже. Может, человек придет в фонд и найдет свое место. Необязательно общаться с детьми – можно и что-то другое делать. Здесь всегда нужна помощь.
Если хотите стать наставником – вам в «Меркурию».
Фото: личный архив героев
