Павел Мусич, выпускник химфака ТГУ, попал в химическую науку в интересное время. В середине 2000-х, когда он был студентом, прорывные исследования начинались на старом оборудовании в полуподвале. К концу нулевых государство стало вкладываться в инновации, и статус ученых, как и уровень их работы, рос на глазах. Наконец, в начале 2020-х у промышленности начался реальный спрос на отечественные разработки. Как это было – в новом выпуске специального проекта Tomsk.ru и ТГУ.
Я приехал учиться в Томск из Киргизии. Когда поступал в 2005 году, ТГУ из сибирской локации был достаточно популярен. Гремела по стране университетская команда КВН «Максимум», а я был фанатом КВНа. Плюс прочитал в справочнике, что в Томске сильная химическая школа, а я хотел стать экологом и думал, что химия к этой теме ближе всего. Поступал через посольство РФ в Киргизии, мне предложили несколько вузов, среди них был ТГУ. Его и выбрал. Правда, начав учиться, я быстро понял, что экология на химфаке затрагивается очень поверхностно. Но на тот момент меня волновала другая проблема – как не вылететь с первого курса.
Дело в том, что обучение я начал на два месяца позже – затянулось оформление въездных документов. А на химическом факультете первый курс, наверное, самый сложный, слабые студенты отсеиваются (в случае с нашим потоком – процентов десять от первоначального состава). Уровень школьного образования моей страны сильно отличался от уровня университетского образования в Томске. К тому же в школе я занимался спортом, участвовал в разных мероприятиях, в соревнованиях и учителя были ко мне лояльны: пропустил по уважительной причине – написал потом реферат, и все. На химфаке же никаких поблажек не было, никого не волновало, почему я начал учиться только в октябре. У меня была сильная математика. А вот углубленный курс неорганической химии дался с трудом. На экзамене получил тройку, пошел на пересдачу, снова получил тройку. А это не привычная оценка для меня. На вопрос о передаче, получил комментарий: «Доучись до пятого курса, и если это будет единственная тройка, потом пересдашь». Собственно, на втором курсе все догнал, отучился прекрасно. Вплоть до пятого курса троек я больше не имел, но и ту – не пересдал, так в дипломе и осталась…
Но, кстати, Нина Алексеевна Скорик, преподававшая ту самую неорганику, стала одним из самых уважаемых мной преподавателей. Впоследствии я понял: преподаватели, которые работают без компромиссов, дают очень хорошую базу, но за нее очень крепко спрашивают. На самом деле, на химическом факультете вся «старая школа» с головой погружена в процесс и нисколько не формально подходит к обучению студентов.
На первом курсе я писал курсовую работу на кафедре нефтехимии в Институте химии нефти СО РАН. Мне дали тему реферата, вечерами-ночами сидел в библиотеке, много литературы вручную перелопатил. Но фактически эта работа оказалась никому не нужна. Поэтому на втором курсе я перешел на кафедру аналитики к Владимиру Шелковникову. Мне было очень интересно определение в воде вредных элементов, в частности, селена, содержание которого в питьевой воде не должно превышать 0,1 мг/л, согласно требованиям СанПин. На кафедре был прибор для электрохимического определения этого элемента. Я уже занимался не только теорией, но и сразу получил практический навык.
Но самый большой толчок в профессиональном развитии мне дала Лариса Николаевна Курина. Она всегда была достаточно требовательная женщина, очень идейная. Несмотря на свой возраст, собирала студентов, возила на «Томскнефтехим», показывала, как в реальности выглядит химический завод. Для меня это было удивительно! Тем более, я сам мечтал работать на большом заводе. На третьем курсе Лариса Николаевна завела в меня в Лабораторию каталитических исследований. Она располагалась на первом этаже 6-го корпуса. В подвале была куча старого оборудования, из которого собирали установки. Коллектив был молодой, заряженный, вовлеченный. Все люди горели желанием создавать что-то новое в науке. Меня это вдохновило, и я перешел на кафедру физической и коллоидной химии, с которой в итоге был связан до 2019 года. На кафедре работал лаборантом с четвертого курса, готовил лабораторные работы для других студентов, в том числе своих же сокурсников. Курсовую, а потом и бакалаврскую работу выполнял по исследованию катализаторов.
Я попал в Лабораторию каталитических исследований в интересное время – началось ее бурное развитие, в чем была большая заслуга Алексея Сергеевича Князева. Привлекалось финансирование из Министерства образования. За разработку глиоксаля ЛКИ получила хороший грант, и началось обновление оборудования, увеличилось количество исследований и разработок.
Впоследствии наши разработки по каталитическим системам частично нашли практическое применение, но на тот момент были большие барьеры от перехода научных исследований в стадию коммерциализации. Сейчас с этим проще — бизнес стал присматриваться к отечественным разработкам. Мы потихоньку переходим от производственной «понятийщины» к взаимодействию с R&D-структурами. Раньше, как правило, бизнес строился либо на купленных за рубежом технологиях, либо на уже имеющихся советских технологиях (которые, опять же, часто были где-то куплены, а сами объекты построены без оценки экономики: партия сказала построить 10 заводов в регионе, берем и строим, обеспечиваем рабочие места, экономику не считали детально). Как следствие, R&D-исследования были где-то сбоку – только у самых крупных компаний были сильные научные центры, впрочем, даже там внедрение собственных разработок шло очень медленно. Геополитическая ситуация после 2010-х годов нам здесь “помогла”.
До 2016 года я продолжал работу на кафедре физической и коллоидной химии, а также в ЛКИ, выполнял проект по федеральной целевой программе, проводил тестирование катализатора, который разработали Григорий Мамонтов и Олег Магаев. Это был большой проект, на три года. Но когда он закончился, я решил дисциплинировать свою жизнь. Работа в университете была очень интересная. Но я совершенно не контролировал распорядок дня: мог уходить в 3 часа ночи, на следующий день просыпаться в 12, снова идти в лабораторию до ночи. Такая полусвободная творческая жизнь мне в какой-то момент надоела, и я устроился в корпоративный R&D-центр СИБУРа – НИОСТ. Разница в работе в университете и на производстве оказалась колоссальной: нужно было решать уже задачи не науки, а бизнеса. Я был сотрудником Центра аттестации сырья и материалов, мы внедряли новое сырье для существующих процессов. Это такая… альтернативная химия: прорабатывали рынки Китая, тестировали материалы, разрабатывали карты взаимодействия, технологические карты – что на что можно заменить. От нашей кросс-функциональной команды был ощутимый денежный эффект. Например, за один из годов мы сэкономили Компании более миллиарда рублей.
Сейчас я работаю в Санкт-Петербурге в группе компаний «Полипласт Северо-Запад», у нас три крупных завода – в Новомосковске, Первоуральске и городе Кингисепп Ленинградской области. Переезжал из Томска в их R&D-центр с целью строить новые заводы и прорабатывать новые направления. Год назад был приглашен на должность главного технолога. При моем участии и на моих глазах мы запустили один полноценный завод, который производит добавки для бетона и сырье для этих добавок. Благодаря им у бетона увеличивается прочность, удобоукладываемость. Также у нас есть продукты на основе окиси этилена. В 2021-2022 м году в «Сибуре»: я занимался подбором аналогов импортных масел, с дефицитом которых мы столкнулись. Например, для гиперкомпрессора в производстве полиэтилена высокого давления (давление до 2300 атмосфер!), нужно особое масло. Оно полностью синтетическое, делается не из нефти, а из окиси этилена и окиси пропилена. Раньше использовалось масло Total, но в 2022 году с поставками стало плохо. Один доцент Губкинского университета подсказал, что в Татарстане есть такие производства, и мы с коллегами реализовали для «Сибура» проект по собственному синтетическому маслу. Когда я пришел в «Полипласт», там как раз зарождался процесс оксиэтилирования, из этой окиси этилена можно делать что угодно — те же самые масла, эмульгаторы, средства для косметической промышленности. Сейчас в моем распоряжении опытно-промышленный цех, где отрабатываются процессы органического синтеза, сушки. За прошлый год мы разработали 40 новых продуктов, и можем любой из них оперативно перевести в масштабное производство.
Безусловно, фундаментальная и практическая база, полученная мной в ТГУ, очень помогла в дальнейшей работе, в возможности участвовать в реальном импортозамещении в стране. Я благодарен всем и каждому, с кем я в этот период своей жизни встречался. Не исключаю, что когда-нибудь вернусь в спокойную исследовательскую деятельность, может даже в Томском университете.
