Сегодня в Ленинском районном суде бывший геренальный директор СХК Владимир Короткевич, его замы Юрий Кунгуров, Леонид Романенко и бывший исполнительный директор материально-технического обеспечения компании «ТВЭЛ» Тимур Букейханов выступили с последним словом. Напомним, в рамках уголовного дела о коммерческом подкупе в отношении бывших топ-менеджеров СХК и ТВЭЛ объединены шесть эпизодов, общая сумма откатов составила около 22,5 миллиона рублей. Для Букейханова и Романенко, которые признали свою вину, гособвинитель допускает возможность условного наказания и штрафы в 100 и 85 миллионов рублей соответственно. Что касается Короткевича и Кунгурова, они по-прежнему настаивают на своей невиновности. В связи с этим гособвинение просит требует для Короткевича наказание в виде семи лет лишения свободы и штрафа в 120 миллионов рублей. Для Кунгурова обвинение настаивает на шести годах лишения свободы и штрафе размером в 100 миллионов рублей.
«Я с самого начала следствия в ходе судебного заседания дал исчерпывающие показания, которые ни разу не менял. Как и изначально, свою вину я признаю. Поэтому прошу рассмотреть мое преступление исходя из этого. Кроме того, прошу учесть наличие малолетнего ребенка при установлении основного и дополнительного наказания. При установлении дополнительного наказания прошу учесть возможность извлечения доходов, а также установить максимально возможную рассрочку по выплате штрафов, которая соответствует Уголовному кодексу. Кроме того, прошу рассмотреть заявление моих родителей, связанное с арестом имущества, которое фактически принадлежало им, и тех денежных средств, изъятых при обыске, которые также принадлежали родителям», — обратился сегодня к суду Тимур Букейханов.
«Вину по пункту а части 4 статьи 204 («незаконное получение лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, денег, ценных бумаг, иного имущества, а равно незаконное пользование услугами имущественного характера или другими имущественными правами за совершение действий (бездействие) в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением, совершенное группой лиц по предварительному сговору или организованной группой» – прим. ред.) признаю полностью, в содеянном раскаиваюсь. Принес явку с повинной, способствовал раскрытию преступления. Признательные показания, данные мной органам следствия, поддержаны в суде в полном объеме, так как я действительно осознал незаконность получения денег от поставщиков угля и закупщиков лома металла, в чем чистосердечно раскаиваюсь. Прошу суд назначить наказание, не связанное с реальным лишением свободы, так как мне уже 59-й год, состояние здоровья не самое лучшее», — таким было выступление Леонида Романенко.
Самым продолжительным на сегодняшнем заседании было выступление с последним словом Юрия Кунгурова:
«Я хотел бы напомнить, какие показания я давал в следствии, в суде. Если показания Романенко гособвинение называет правдивыми и последовательными, используя только его художественный вымысел, то, на мой взгляд, именно мои показания являются логичнее и последовательнее. Я не отрицал, что я брал деньги, говорил, за что я эти деньги брал, и зачем, по моему мнению, эти деньги передавал мне Романенко. Я и сейчас полагаю, что передавая их, Романенко надеялся на мою поддержку в будущем. Я мешал Романенко, сопротивлялся закупкам излишнего угля. Это при том, что я вообще не знал о существовании банковских гарантий, которые он скрыл от меня лично, от той службы, которую я возглавлял, — от финансово-экономического блока. Я действительно не знал, что были заключены дополнительные соглашения, также не был осведомлен о пролонгации договоров, о повышении тарифов. Романенко скрыл эти факты именно от моей службы потому что, наверное, со стороны финансово-экономического блока к поставщикам были бы вопросы — с какой целью все это было сделано.
Мне непонятно, что это за «группа лиц по предварительному сговору», в которой один участник в лице Романенко скрывает от другого истинное положение дел, а другой участник — в моем лице — мешает наращивать объемы поставок угля. Кстати, как в суде выяснилось, от этого объема зависел коммерческий подкуп. В материалах дела достаточно фонограмм, которые подтверждают мою критическую позицию относительно деятельности начальника управления материально-технического снабжения СХК Романенко.
Ваша честь, прошу меня понять, так как выяснилось, что я действительно не делал ничего противозаконного. Все мои законные действия не были связаны с получением денег. Те деньги, которые передавал мне Романенко, никак не влияли на мои должностные обязанности, на мои действия. Я брал деньги и понимал, что Романенко дает их мне не просто так, понимал, что он нуждается в моей поддержке. Я пытался объяснить это следствию, совершенно искренне стараясь помочь анализу в той сфере, в которой являюсь специалистом. К сожалению, на стадии следствия я не был услышан. А истинные причины, по которым Романенко собирал дань с поставщиков, к сожалению, в материалах уголовного дела не прозвучали.
Ваша честь, я уже наказан — более чем два года нахожусь в тюрьме, наказан личным позором, крахом карьеры. Вряд ли, да, наверное, это и невозможно, мне удастся восстановиться. У меня умер отец, я не смог с ним проститься. Наказание, которое предлагает государственный обвинитель, на мой взгляд, не соответствует установленному в статье 43 Уголовного кодекса.
Мне совершенно непонятно, какая социальная справедливость требует того, чтобы я шесть лет провел в заключении, а у моей семьи отобрали все имущество и возможность дальнейшего существования, погрузили в огромные долги на долгие годы.
Наказание должно быть справедливым, как того требует закон, то есть адекватным содеянному, а не выглядеть как месть за отказ в самооговоре. Я искренне не понимаю, по какой причине после всего того, что со мной произошло, гособвинитель считает невозможным применить ко мне иные меры наказания. Многое из того, что я говорил на стадии предварительного следствия, нашло свое подтверждение на стадии судебного разбирательства. Никто, я убежден, не жалеет о совершенном так, как я. Я уже наказан — сверх той меры — тем, что не смог выполнить свой сыновний долг. Этого я себе не прощу, это останется со мной на всю жизнь. Того, что я пережил, я не пожелаю никого. Прошу при вынесении приговора учесть все обстоятельства по делу, надеюсь на объективность и справедливость».
Что касается бывшего генерального директора СХК Владимира Короткевича, он, в отличие от своего экс-зама был краток.
«В ходе очень длительного следствия и судебных заседаний я вложил массу усилий в целях содействия объективному рассмотрению реальных обстоятельство произошедшего. С этой целью я давал развернутые показания еще 27 сентября 2012 года следователю и по мере того, как мне становились доступные те или иные материалы по делу. В зале судебного заседания я первым начал давать развернутые показания, выступил с детальным анализом изученных материалов уголовного дела в прениях и в репликах акцентировал внимание на некоторых моментах, которые не освещал, выступая в прениях. Я считаю, что максимально объективно содействовал установлению реальной картины произошедшего. На сегодняшний день мне добавить нечего. Я не виновен и прошу меня оправдать», — заявил Короткевич.
Каким будет приговор для каждого из четырех бывших топ-менеджеров СХК, станет известно 18 сентября. Напомним, в тот же день должен быть озвучен вердикт по еще одному громкому уголовному делу. Обвиняемыми по нему проходят экс-руководитель завода «Контур» Игорь Иткин и директор ООО «Стек-Контур» Сафрон Шин. Следите за новостями на нашем портале.
