Надежда Сысолина — учитель географии из Томска с очень необычной историей. Вместе с мужем Анатолием они взяли на воспитание шесть приемных детей из разных семей. Когда мы узнали об этой истории, нам очень захотелось взять у Надежды интервью. Зачем и по какой причине можно (и нужно) взять ребенка из детского дома? Все ли могут стать приемными родителями? Говорить ли о том, что ребенок тебе не родной и как это сказать? Чем отличается воспитание приемных детей и родных и кто может помочь в этом новоиспеченным родителям?
А вдруг опять не получится? Я тогда не выдержу…
В семье Надежды было четверо сестер — все абсолютно разные, «будто и не родные». Младшая появилась, когда Наде было 14, так что вместе со старшей сестрой девочка практически растила ее, пока мама была на работе. Любовь к детям это привило огромную, но своих с мужем родить так и не вышло.
«Мы пошли в центр в ОКБ, начали проверку. Все шло долго, медленно, неприятно. И каждый раз ожидание: а вдруг не получится? Вроде все нормально — а детей нет. Я еще и в школе работала учителем географии, каждую ночь слезы: выматывало ужасно. Процедуры делали болезненные: чуть ли не умирала, когда со стола слазила – и опять ничего…Через несколько лет я попала к опытному специалисту, вдруг что изменилось? И она мне прям план действий нарисовала: «У тебя все получится, по анализам все замечательно, делай это и это». Я опять операцию сделала … и больше никуда не пошла. Не смогла. Вот я сейчас поверю опять — и оно опять не будет. И я не выдержу. Пусть лучше уж просто не будет. С одной стороны — нелогично. Но я сейчас поэтому понимаю каждого из своих детей, когда они делают что попало из страха. Мол, я лучше сделаю, и лучше вернут в детский дом и не будет надо мной тяготеть страх быть отвергнутым».
С мужем Анатолием Надя построила двухэтажный дом, в котором хотелось, чтобы было шумно и весело. После случилось болезненное событие — смерть мамы Надежды. И, когда одна из сестер пошла оформлять опеку над сестрой-инвалидом, Надежда с мужем пошли с ней, чтобы усыновить ребенка: решились. Без сложностей не обошлось: начальник опеки тогда только заступила на должность и не знала тонкостей. Предложила сначала найти ребенка, чтобы процесс шел быстрее.
«Раз нам сказали – мы связи подняли: нам нужен ребенок! В конечном итоге нас приглашают в роддом, надевают обмундирование, заводят куда-то и выносят детей – отказников. Вообще я хотела девочку: у меня же сестры! Но я смотрю на мальчика одного — мальчик на нас с Толей… И все. У меня все внутри – «фью!». И я говорю: это наш. Он такой красивый! Не знаю, я влюбилась просто. Сестры не разделили восторга, и мы все время спорили».
Воспитывать как родного или нет?
Усыновление от опеки отличается тем, что в первом случае ребенка принимают в семью как родного со всеми юридическими последствиями. А во втором ребенок считается воспитанником, а семья получает небольшое ежемесячное вознаграждение. У опекуна те же права, что и у родителей в плане обучения, воспитания, содержания, ответственности. Но придется нести регулярный ответ перед органами.
Ефима Надежда и Анатолий взяли практически с первых дней жизни. Сейчас ему 16, однако до его усыновления дело так и не дошло из-за бюрократических моментов, хотя семья пыталась сделать это несколько раз. К тому же, в 2006 году в Томске еще не развернули свою работу школы приемных родителей, так что часть помощи Надежда с Анатолием просто не получили по незнанию.
«В больницу я легла с ним — ждали документы. Я говорю: а как его зовут-то? Они говорят: как назовешь – так и будут звать. Решили Ефим, потом выяснилось, что в эту дату — день святого Ефима. Не знаю, откуда пришло. Но когда нас выписывали – его в бумагах записали как Михаила. А мы ведь усыновление готовили – там более жесткие правила. И мне никто не объяснил, что, если я лежу в больнице с ребенком, мне можно не работать – как декретный отпуск. А я разрывалась между работой и больницей, меня девочки прикрывали. Если бы я знала – спокойно дождалась бы усыновления. А тут — быстрее, быстрее. Ребенок в больнице – я устала. Решили все же опеку оформлять. Пусть хоть квартиру получит, раз так вышло! Долго было так, что в документах он оставался Михаилом, а называли его Ефимом. А когда ему 14 исполнилось – он исправил, и теперь он — официально Ефим. Но фамилию оставил свою».
Школу приемных родителей Надежда все же прошла: спустя несколько лет пара решилась взять еще одного ребенка, и обучение в этой школе было одним из требований. В Томске такие учреждения работают при приютах или детских домах. По словам Надежды, обучение в них длится несколько месяцев. Сама она попала на программу фонда «Новое развитие».
«Нам помогали, консультировали, и поддерживали после. И мужа отправила учиться, когда сказали, что оба должны учиться. Но розовые очки сняли сразу. Говорили, что это совсем другие дети – не как родные. Я Ефима взяла – думала: будем воспитывать как родного! И ни к чему хорошему это не привело. Нам рассказывали, что есть исследования, согласно которым даже малыши чувствуют отказ мамы от них подсознательно. Предательство свершилось, и есть недоверие к миру и к другим взрослым. И сказать, что не родной, надо обязательно. А как ему сказать? Не знаю, как, но я решилась. Это нужно смотреть по ребенку – рецепта нет. Он в кровати играл, я присела, говорю: «Ты знаешь, родила тебя другая женщина». – «А? ну ладно». Я думаю, фух! Я это сказала. Он услышал. Наверное, что-то понял. Но потом я от него и от младшей слышала: «Да, мы понимаем, что мы не родные, но родила нас ты. Мы у тебя из животика, что бы ты не говорила». Пусть так и будет».
Знания со вторым ребенком действительно пригодились: отношения с ней выстраивались абсолютно по-другому.
«Как будто иностранка»: дочка с характером
Надежде хотелось девочку, причем такую же маленькую, каким взяли первенца. Искали на сайтах, затем в банке данных областного Департамента по вопросам семьи и детей. Новорожденную нашли. А потом выяснилось, что у младенца — гепатит.
«Мы были готовы взять даже с этим диагнозом, мы ведь уже увидели ее. Но опека (которая сама же предложила этого ребенка), сказала: вы понимаете, на что вы идете? У вас же ребенок под опекой первый. И в случае опасности для него, если возьмете эту девочку, мы можем его изъять. Это была для меня трагедия жуткая. Конечно, решила в пользу старшего. Нам пообещали найти еще».
Замену нашли городском доме ребенка. Но главврач отговорила вновь: у второй малютки было другое редкое заболевание.
«Говорит: «Давайте я вам другую девочку приведу». И приводит полуторагодовалую, которая уже ходит сама. Говорит: «Она так на вас похожа! Я прям глянула – это ваша девочка!» А малышка сжалась вся, губы дрожат, замерла. И я боюсь что-то сделать – она заплачет сейчас! Говорю: уводите, чтобы не травмировать. И думаю: Бог послал мне эту девочку, зачем я буду выбирать, я же не в магазине!»
О сложном характере малышки предупредили воспитательницы. Биологическую мать девочки еще не лишили родительских прав. Потому к Снежане Надежда ходила в течение зимы, а забрала в семью к себе в конце мая.
«Мы часто разговаривали с ней, а она молчала. Как-то иду – они на прогулке. Воспитатели увидели меня и кричат: «Смотри, смотри». Она подбежала и вдоль сетки как в загончике идет за мной, пальчиками перебирает. Когда только мне позвонили, что документы готовы – я туда прилетаю, заранее купила всю одежку, мне документы в сумку суют, я даже какие-то потеряла по дороге, потом восстанавливала. Залетаю в группу, открываю дверь – они кушают. И она подпрыгивает и кричит: «МАМА»! И несется ко мне, как обезьянка вцепилась. Так до дома и ехала, вцепившись».
На поведение Снежаны даже недолгое пребывание в интернатном учреждении отложило отпечаток.
«Я, как пришли, посадила ее на диван. И тут кошка к ней — прыг! Снежана чуть не в обмороке: никогда кошек не видела.У нее были свои особенности, до 3 лет она ела все: перец, аджику, горчицу. Видимо, нужны были ощущения эти. Не понимала выражения «открой дверь», пришлось показать, как открывать. Как будто иностранка. Причем с тяжелым характером, кричала часто».
Когда семья взяла Снежану, это отразилось и на поведении Ефима. Тогда мальчику было 6 лет.
«Был идеальный мальчик, вундеркинд, в 2 года до 100 считал, песни пел, стихи рассказывал, в 3 года акробатикой стал заниматься. И тут: ловим мальчика, курить собирается, бычки собирает после садика. По вечерам стал гулять сам, убегает, ищем его. В школу пошел — ничего делать не хочет. И Снежана поначалу очень ревновала меня к нему: только дотронешься — кричит «Мама моя!». А Ефим не показывал ревности. Сейчас они уже изменились со временем. Снежана, если это ее семья, будет биться за нее до последнего. Хоть с Ефимом дома цапаются, она за него горой».
Было два, а стало — шесть!
Разрастаться так быстро до восьмерых человек семья не планировала. Дело решил случай, когда Снежана пошла в первый класс.
«В чате родительском пишут: надо же покупать тетради рабочие, а на детдомовских будем? Я к учителю: откуда такая информация? Она говорит: «Это не про твою, у нас детдомовские дети в классе». И выясняется, что я даже знаю, кто это. Мальчишка хорошенький, болтунишка, такой прям домашний – я бы даже не подумала, что он из детского дома. От подруги, у которой там мама работает, я узнала, что в семье их всего четверо».
Надежда также организовывала мероприятия для других приемных родителей. И в одном из походов на Таловские чаши ее вдохновил пример матери-одиночки, у которой 6 детей, включая своих и приемных.
«У нее была одна родная, затем она взяла приемного, а после ей приснились девочки и попросили их забрать. Она их нашла, оказалось, три сестры и еще брат по матери старший. Иду и думаю: вот это женщина! А Толя, особенно после всех выходок Снежаны, больше брать детей не был согласен».
Когда Надежда вернулась домой, из интереса все-таки нашла информацию о детях, о которых ей говорили: Саша, Артем, Ярик и Маша.
«Я нашла их всех, младшая девчушка — прям доходяжка, мы к 7 годам еле с ней 16 кило набрали. А глаза какие-то нереальные. Два черных блюдца, хотя сама блондинка. Снежана заходит: «Ой, мам, так это Артем из нашего класса! Давайте берем их!» Ефим тоже к малышам благосклонен, над соседским мальчиком шефство взял. В общем, мы добились согласия папы. Напоминаю ему сейчас: уговорить на такое невозможно, ты принимал решение сам. Взяли мы их в конце 2017 года».
Документы на детей оформили довольно быстро — практически сразу на знакомство отпустили к семье на выходные, ведь в органах опеки Надежду с Анатолием уже знали. Но с новыми детьми было сразу видно, что они пришли из детского дома.
«Они пришли, сели — я должна поставить им тарелку, в тарелке должна быть еда. Потом они поели – я должна это все убрать, как они привыкли. Что только не придумывала, чтобы эти порядки сломать. Ефим и Снежана с маленькими водились, помогали. А для родных братьев они будто не существовали поначалу. Видимо, обижены были на судьбу, особенно старший: вот, был бы один – все бы было хорошо. Со временем распределились: над Машей шефствует Снежана, над Яриком— Ефим, а над Артемом – Саша. Если вопросы какие-то можешь решить своего подопечного – значит, помогаешь. Если не можешь – идешь к родителям. Но, если твой подопечный не ест, скажем, пирожное — можешь съесть за него».
То, что вы советуете, с ними не работает! О воспитании приемных детей
Финансовые трудности семью не пугали: сейчас вещи переходят от детей по наследству, есть небольшой огород, курочки и много кошек. Но есть нюансы в поведении детей: привычные методы воспитания с ними не всегда срабатывают. Во многом приемным родителям может помочь региональный фонд «Томск без сирот». Здесь могут объяснить, как общаться с приемными детьми, и почему они поступают так или иначе. Ведь поведение взрослого здесь отличается от того, как нужно вести себя со своим ребенком. И даже угрозы могут оказать обратный эффект.
«С одной стороны — они пришли ко мне уже подросшими, какие ко мне претензии? С другой — я говорю, как и советуют — а толку нет. Сын однажды совершил преступление – поучаствовал в угоне машины. И нам пригрозили: изымут всех детей. Типа так он должен взять себя в руки. Но именно тут все и начало расползаться. В итоге параллельно со старшим начал воровать и младший — отобрал телефон у женщины на улице. Благо, мы быстро вернули. Снежана из дома ушла, косячить начали все, кто что мог – тот то творил. Это ведь над тобой довлеет – что тебя могут сейчас забрать. И когда нас со Снежаной пригласили на чрезвычайную комиссию ПДН, я им прямо сказала: ну не работают ваши методы с нашими детьми так, как с родными. Вы только запустили цепочку событий».
Кроме того, сложности есть и с формальными сторонами содержания детей под опекой. О них Надежда также рассказала.
«В органах опеки нам говорят: «Это государственный ребенок». Нас ограничивают в правах на него – он же под опекой. Мы обязаны ходить по каждому к судебным приставам, чтобы стрясти с матери алименты, а приставы в Северске. Со стороны медицины я обязана следить за их здоровьем. С каждым необходимы посещения врачей, но об этом не напоминают. А когда дети болеют – я получаю выговор, что мы не пришли раньше. Раз это государственный ребенок, почему вы не должны хотя бы отслеживать это и напоминать? К психологам, чтобы повышать свои компетенции как родителя, я должна ходить постоянно, а школьные учителя при этом делать этого не должны. Те же книги Петрановской подробно описывают, как с такими детьми работать. Благо, попадаются люди, которые готовы включиться: Артему, например, повезло с тренером по акробатике. Она готова работать с ним не только физически, но и часть становления и воспитания на себя взять. Классный руководитель Снежаны и Артема меня бережет, многие проблемы, которые возникают в школе, решает самостоятельно. Я иногда окольными путями узнаю об этом. Я благодарна за это, и это правильное отношение, если мои дети позиционируются как «государственные». Значит, все государственные учреждения через которые проходит ребенок тоже должны внести свою лепту, чтобы дать ребенку путевку в жизнь».
Это не для всех — о чувствах и «любимом одиночестве»
Быть приемным родителем сможет не каждый — да и не всем это нужно, уверена Надежда.
«Бывает, взяли одного ребенка, все хорошо. А затем взяли второго — и вернули его следом. У меня не было мысли отказаться. У Толи проскальзывало. Где-то я читала: когда человек на распутье сожалеет о прошлом выборе, нужно понимать: на тот момент, когда ты находился в точке решения, тот выбор был единственно возможным и правильным. Сейчас бы решалось – выбрал бы другую дорогу. Поэтому никогда не надо жалеть о том выборе, который произошел».
Для ребенка в учреждении нужны не подарки и не праздники по поводу и без, а «его» взрослый, который о нем постоянно заботится. Стать таким взрослым для ребенка из детского дома можно и в другом формате: без опеки и усыновления. В Томске для этого есть проекты наставничества, к примеру, от фонда «Меркурия». В рамках этого проекта взрослый становится настоящим другом одному из подростков в детском доме: говорит с ним, сопровождает в жизни, водит на занятия или помогает обустраивать быт после выпуска из учреждения. При этом, даже если человек не хочет взять ребенка из детского дома, прийти в школу приемных родителей все же стоит. Во многом это поможет понять себя, своих детей и пригодится в их воспитании.
«Школа приемных родителей все равно расставляет приоритеты – что ты хочешь? Мы вот думали: эти 4 ребенка – семья, мы их сейчас приласкаем, обогреем. Ага, сейчас. Они, может, не хотят, чтобы их обогрели, и слушать нас не хотят. Просто хочешь сделать хорошо ребенку и обиходить — неправильный подход. Потерял кровного ребенка и хочешь заместить — тоже неверный. Даже наша позиция — взять, если не появилось своих — неправильная. А правильная четко не сформулирована. Нужно понимать, каким ты обладаешь ресурсами и что ты можешь дать. Ведь ты многого лишишься, когда возьмешь ребенка. Я лишилась моего любимого одиночества. Когда появились ребята – мне нужно было хотя бы утро. Я вставала, наливала кофе, чтобы никого не было. А они поджидали этого момента и неслись ко мне. Я даже задуматься не успеваю. И сейчас ценю одиночество еще больше».
Я ими горжусь
Сейчас самому старшему ребенку в семье Надежды и Анатолия —16, младшей — 7. Мама признается: практически все силы уходят на то, чтобы поднять детей. Еще больше энергии тратится на бюрократию или разборки по проступкам детей. Но все же для каждого из детей находится место для развития: спорт: акробатика, картинг, сноуборд; английский, театр моды, рисование. И мама от них не отстает. Увлеклась сыроварением, сейчас семья ест сыры собственного производства. Кроме того, зефир, шоколад, торты, десерты, которые только в ресторанах подают, даже масло сами давят из семян и орехов. Сейчас осваивают плетение из искусственного ротанга. Анатолий и Надежда стараются распределять обязанности в семье, согласно занятости детей, приучать их к труду. Мама очень гордится достижениями своих ребят.
«Они, во-первых, самостоятельные уже, готовы к жизни. Характер не изменишь. А в жизни, бывает, и с родными что-то не складывается. Ребята развиты физически, спортсмены же. Если на озеро приезжаем плавать — только любуйся! Все с мышцами. Да, друг к другу пока я бы не сказала, что они стали относиться лучше. Но и в нашей семье мы до определенного возраста с сестрами воевали, мама не знала, что делать. Но сейчас мы — единая команда и в любой момент идем на помощь друг другу».
Мечта Надежды сейчас — это небольшой домик в деревне, где они могли бы жить с Анатолием, а взрослые дети будут к ним приезжать и навещать.
«Там, где мы хотим поселиться, есть обветшалый домик и большой участок земли. Надо обустроить все, чтобы было комфортно. Рядом речка, овраг небольшой, птицы поют, с речки утки до озера мимо тебя шлепают. Пока там все разрушено, но я все равно там наслаждаюсь жизнью. Мы уже многое там обустроили, ребята помогают, научились там многому: дрова колют, пилят, картошку копают, на рыбалку бегают. Как-то мы изначально довольствовались с Толей малым, считаем, что ценность не в золотых унитазах или Мальдивах. А в том, кто рядом с тобой и что ты делаешь».
