Можно ли считать музыкой распиливание пенопласта? А 12 минут тишины? Или ведение кисточкой по дереву? Все это уже использовали современные композиторы для создания экспериментальных произведений. В том числе в этом направлении работает томичка Елизавета Згирская. Она может написать партитуру для инструмента, который и инструментом в привычном понимании не является. К примеру, для деревянного дома. Лиза создает необычный проект, в котором объединяет музыкантов разных направлений, томскую архитектуру и современное искусство. О том, как сейчас композитору развиваться и делать эксперименты и как найти то, что тебя цепляет — Лиза рассказала в проекте «Необыкновенный человек».
От музыкальной школы к распилу пенопласта на сцене: что слушать и как найти то, что хочешь исполнять
Направление, в котором творит Елизавета, можно определить как экспериментальная музыка. Такую можно услышать на разных площадках страны, главное — знать конкретных композиторов или ансамбли, которые занимаются именно таким видом искусства. Сама Лиза увлеклась композицией сначала в томском музыкальном колледже имени Эдисона Денисова (представитель направления Авангард), где часто проводили фестивали современного музыкального искусства, а затем и в Московской консерватории. Корни любви к музыке идут из детства.
«У меня отец пианист, тоже окончил консерваторию, долгое время преподавал в музыкальной школе, он в принципе открыт ко всему новому. Мама — простая земная женщина, но она этим прониклась. Какие-то произведения мои ей нравятся, какие-то меньше, но через любовь ко мне она прониклась и к моей музыке. В колледже я увлеклась композицией довольно случайно. Но я нашла уникального профессора Каспарова Юрия Сергеевича из Московской консерватории. И во многом благодаря ему решила, что хочу продолжать заниматься композицией и поступила уже в московскую консерваторию. Сейчас у меня такое междугородье происходит между Москвой и Томском».
Лиза начала с традиционной привычной музыки: писала пьесы, вальсы. Однако поняла, что здесь все сказано до нее и начала активно слушать новое. В том числе фестивали современного искусства проходили в томском музыкальном колледже. Постепенно Лиза прониклась к эстетике ХХ века и современной музыке. И именно здесь нашла силы и вдохновение. Первой композицией, которая зацепила, оказался «Лунный Пьеро» Арнольда Шенберга (хотя современной ее назвать сложно: она создана около века назад).
«У нас были споры на курсе и факультете. Некоторые считают, что весь 20 век — это ошибка, надо писать как в 19 веке, в тональности добрую, позитивную музыку, чтобы душе было сладко. Но я резкой критики не встречала в свой адрес. У меня довольно позитивный путь. не то, что я решила пойти против системы, что я буду в таком андеграунде, это просто было искреннее желание. После «Лунного Пьеро» у меня были разные увлечения то одним композитором, то другим. Какие-то моменты я считала поначалу перебором: если смычком распиливать пенопласт на сцене. Есть такое произведение композитора Георгия Дорохова «Манифест для 3 пенопластов со смычками». Один из самых радикальных композиторов создал такое произведение для трех музыкантов со смычками и пенопластом. Это одна из таких самых поругаемых композиций для тех, кто против. Но почему нет? Это — высказывание, смелость привнести такое в классический концертный зал, где люди надели платья, костюмы».
Это может быть неожиданно поначалу, но если расчувствовать — открывает новый мир
Сейчас основная деятельность Лизы — современная композиция. Речь не о создании песен, музыки для кино, а об экспериментах и искусства ради искусства. Поэтому то, что создает Лиза, зачастую неожиданно и даже способно смутить и повергнуть в шок.
«Вообще у нас есть такая проблема: нет какого-то единого конкретного термина для этой музыки, мы говорим просто «новая музыка» или «современная музыка». Авангард — это резкий слом парадигмы в 1910-е и в 1950-е (первая и вторая волны). Условно говоря, моя музыка не является авангардом, так как не несет какого-то резкого слома относительно музыки предыдущего поколения. На самом деле я считаю любую музыку красивой, в том числе экспериментальную. Просто это другая красота. Она заключается не в узнавании музыкальных паттернов, а в сочетании звуков, неожиданных для простого человека. Если расчувствовать, это открывает новый мир».
Однако для самих композиторов и создателей других видов искусства новый мир таит и проблемы. К примеру, вопрос с тем, как заработать исключительно творчеством — довольно остро стоит в любом академическом искусстве.
«У меня в принципе, когда я начала заниматься композицией, не было мысли — как я буду этим зарабатывать. Может, это немного инфантильный подход. На самом деле людей, которые зарабатывают чисто своим узким ремеслом — флейтист играет на флейте, композитор пишет музыку на заказ — очень немного. Это не только в России. Бич нашей профессии: это отсутствие стабильного дохода. У тебя есть заказ, потом полгода нет. Это очень сложно поставить на поток, потому что это штучная вещь, а не как в индустрии кино, скажем. Потому многие еще преподают (я тоже). Проблема обсуждается, есть инициативы, специальные продюсерские центры, но это все точечное дело. Зарабатывать хорошо такой музыкой на жизнь пока невозможно».
Сделать баян сердцем дома: о проекте «Говорящие улицы» и не только
Как и все творцы, в один момент Лиза задумалась о том, что уникального она может привнести в музыку. Решение пришло спонтанно, когда девушка нагрянула в Томск из Москвы на свадьбу подруги.
«Я выхожу из ЗАГСа, просвечивают дома. Все веселятся, общаются. А я себя поймала на мысли, что я стою, смотрю на дом и думаю: как круто! А я только приехала, еще не успела окунуться в Томск. И понимаю: если меня это так цепляет, возможно, это и есть моя страсть. Я деревянную архитектуру искренне люблю, и не потому что нужно что-то любить в родном городе. Появилась мысль: написать музыку про дома и как-то к ним отнестись по-особому могу только я».
На следующий день после свадьбы Лиза пошла по улицам смотреть дома. Взгляд притянуло старое покосившееся деревянное строение на Красноармейской.
«Типичная история для Томска дом завалился, входная группа отошла от основного блока. Я смотрю на этот открытый дом и думаю: о, он же похож на раскрытые меха баяна. И я начала раскручивать эту мысль. Написала пьесу именно к этому дому, и только у этого дома ее можно исполнять. На сцене, площадке она не работает. Баянист в течение пьесы передвигается по точкам по заданному маршруту вокруг дома, коммуницирует, общается с помощью звуков с каким-то элементом дома. То есть это не просто пьеса про дом — это пьеса, непосредственно влита в его суть. я решила, что баян — это сердце дома. Он мертвый, нежилой, и сердце так общается со своим телом».
Концепция вылилась в серию роликов под названием «Говорящие улицы». Главная мысль: сохранить не только сам дом, но и среду вокруг него. Лиза выбрала 3 улицы, на которых уже сняла выпуски проекта: Кононова, Бакунина и Дзержинского. А также привлекла музыкантов — ровно по числу домов на каждой из улиц.
У каждого музыканта свой дом и партитура, где приблизительно написано, что ему делать в течение заданной импровизации. Музыкант представляет дом и разговаривает с другим музыкантом с помощью звуков, тем самым посылая от дома к дому какую-то мысль. Задания были разнообразные: играть самую высокую ноту, пока тебе не ответят, устроить ритмическое взаимодействие, или оставить инструмент и поговорить с домом движениями, звуками. Все это продолжается примерно час.
На призыв откликнулись разные музыканты: и народные, и академические, и рок-музыканты. В итоге получился массовый необычный ансамбль. Лиза организовала открытое мероприятие, делала афиши, и многие пришли посмотреть и послушать.
«Стульев не было. Можешь один раз пройтись и уйти. Можешь ходить туда-сюда, можешь остановиться у какого-то дома. Но зрителям я объясняла, что надо именно перемещаться, чтобы слушать разные элементы музыки. У каждого музыканта свое взаимодействие происходит».
Один из домов на Бакунина оказался разрушенным: от него осталась только стена. Но и в этом случае получилось органично вписать его в проект.
«По документам он есть, в охранном списке, по картам. Я иду на разведку и понимаю, по спискам 16 домов, а я нашла 15, потом его заметила. Поэтому у одной аккордеонистки было особенное задание — та же импровизация , но нужно почувствовать, что дом именно такой. И она залазила на стену, ходила с аккордеоном наперевес, так у нее больше получилось взаимодействие с домом, чем с другими музыкантами».
Каждый эпизод проекта отличается от другого по формату: если «Говорящие улицы» — это импровизация музыкантов, для другого выпуска музыки в привычном понимании не было вообще: инструментами для Лизы стали дома. А помогло такое устройство, как контактный микрофон, который крепится на поверхность и передает малейшие шорохи. Вышел некий АСМР по-томски.
«Дома были в плохом состоянии, но их как раз взяли на реставрацию сейчас. И я подумала, что с ними нельзя такого сделать яркого визуального, от них остался по сути только материал. И я решила этот материал показать: играла на дереве, на стекле, где остались стекла, на жести (водопроводные трубы), на заборе, который окружает — потрясающий звук. Я снимала зимой, хрустела снегом на половицах. Звуки как будто не из этого мира».
Хотела бы привлечь больше композиторов и объединить их
Лиза отметила, что популяризация музыкального современного искусства идет труднее, чем, скажем, визуального, как перформансы или скульптура.
«Я думала сделать центр современного искусства, который будет на равных соединять и музыкальное, и визуальное искусство. Есть такая проблема, что визуальное известно больше, чем музыкальное. Малевич известен всем, а Шенберг — это не массовая аудитория. Когда говорят «Центр современного искусства», все представляют какие-то картины, скульптуры, арт-объекты или перформанс. А вот музыкальное искусство не представляют. Даже сами современные художники для инсталляций часто могут выбирать традиционные музыкальные высказывания. Последнее десятилетие это преодолевается».
У Лизы есть планы, как развивать современное музыкальное искусство в Томске, ими она поделилась с нами.
«О развитии сложно говорить: сейчас у нас такая ситуация, когда непонятно, в принципе развитие возможно ли? Но я бы хотела этот проект развить до многогранного явления. Например, сделать лабораторию композиторов, когда в Томск на 2 недели приезжают композиторы с разных мест, стран в том числе, педагоги. И в процессе они создают произведения. Я хотела развить свой проект до какого-то явления музыкального. Где не только я как автор веду его. И немножко это начало получаться: видео-работы люди смотрят, прошло мероприятие и проект стал не просто каналом, а частью городской среды».
