Скольких современных русских поэтов вы сможете назвать? Точно меньше, чем классиков, если вы — не Сергей Пароходов. Его профессия — чтец, популяризатор современной поэзии. И то, как он читает стихи, очень отличается от того, как обычно учат на уроках литературы в школе. Почему современная поэзия, произнесенная со сцены, действует как дружеский разговор и сравнима с сеансом психотерапии? Об этом и многом другом Сергей рассказал нам уже в качестве героя проекта «Необыкновенный человек».
Бросил все работы ради стихов. Мама побледнела и спросила: «За это хоть платят?»
По образованию Сергей не имеет ничего общего с поэзией и литературой. Он — биолог. Причем в вузе — довольно успешный студент, который мог сделать карьеру ученого.
«Так как я звезд с неба не хватал в детстве и весь 6 класс практически прогулял, должен был со справкой выпуститься. Потом вдруг сразило какое-то осознание: начал читать учебники и понял, что ничего сложного нет. И мама говорит: Сереж, не поступай в университет: не поступишь. Давай в техникум кулинарный по моим стопам. Но я же сильный! Решил, что справлюсь. Мама наняла репетитора по химии, в итоге поступил в ТГУ на биологию – мама обрадовалась так! А если уж я попал куда-то удачно, начинаю развиваться, публикации, научная деятельность, конференции, гранты… Юный ученый такой в халате в микроскоп смотрю. Причем, блин, я понимаю, что я не как ученый в него смотрел, а как человек, который снимается в кино и думает: «Как же я круто выгляжу со стороны!» Потом еще к студентам допустили, перформансы им устраивал, нравилось мне преподавать».
Сергей уже подготовил диссертацию, вот только не защитил: в тупик поставил вопрос комиссии на одной из предзащит: в чем актуальность вашей работы? Вот тогда студента и накрыло: исследование сегрегации экологических ниш симпатических видов лацертид пользы обществу не приносит никакой. В итоге на зарплату с северной экспедиции парень купил фотоаппарат, вспышку, объектив и … ушел в фотографию.
«Когда у меня наступил научный кризис, сказал маме: уйду в фотографию. Она сказала только «Хорошо». А потом друзья рассказывали, что она всем жаловалась, что я такую научную карьеру похоронил, что столько лет в сапогах по лесам, и ради чего все?»
Сергей фотографировал свадьбы, подрабатывал охранником, тамадой в Грузии, после долго работал с ДЮЦ «Звездочка» как художник, рисовал плакаты. Параллельно были и стихи: тяга к ним укрепилась в литературно-художественном театре ТГУ, пока Сергей был студентом. После парень находил современных авторов, которые хотели, чтобы читали их стихи. И в какой-то момент понял: это то, чем не заниматься просто не получится.
«Иногда думаю – как так? Талантливые ребята играют в переходах. А ты учился на биолога, чего только не делал. А потом такой: почитаю стихи! И бац – на сцену, гонорары, и ты уже как бы не спишь ночами, потому что у тебя вагон работы. Из «Звездочки» я ушел, когда там были отчетные концерты, надо много иллюстраций делать – а мне надо учить стихи! Мне надо делать контент! Пытался ниточку сохранить, но потом понял: стихи поглощают тебя целиком, вообще ни на что не остается времени. Маме сказал: я все бросил и теперь я буду читать стихи. И мама такая (спокойно, слегка побледнев): «За это платят?» Говорю: мам, пока не знаю. Но люди хотят, чтобы я читал их стихи».
Столько тех, кто пишет… А люди потом сидят на концерте и этими стихами лечатся
Первое современное стихотворение, которое врезалось Сергею в память и сердце, написала Маша Кабанова. С ее творчеством наш герой познакомился на странице автора Вконтакте.
«Я прочитал это стихотворение и содрогнулся. Сидел и рыдал, короче. Думаю: нифига себе! Я ни над какими стихами больше не рыдал, даже над Бродским. Современной поэзии свойственно выжимать из людей слезу, потому что она такая приложенная к современным проблемам».
Именно из-за своей близости к жизни современная поэзия так трогает людей. Причем не только в положительном ключе: хейтеров у Сергея много (называют декламатором, критикуют), часто прилетает за поднятие острых тем (к примеру, стихи о ношении масок) и прочее.
«За стихотворение «Ты — море», которое меня вознесло на вершину успеха, мне женщина написала: «Ты не имеешь право читать это стихотворение, ты не рожал». Я говорю – а мать – не та, кто родила, а та, кто вырастила! Я с собственным сыном через все, что в этом стихотворении было, прошел».
В целом же работа Сергея заключается в перелопачивании огромного объема текстов. В электронной почте уже накопилось полторы тысячи неотвеченных сообщений со стихами. При том, что с новыми чтец знакомится ежедневно.
«Изначально как было: мне попадается стихотворение – оно мне очень нравится, затрагивает мои проблематики, травмы, пороки. И тогда я его читал. Но это была классика – Бродский, Цветаева, Окуджава. А потом открыл для себя современную поэзию: не знал о существовании такого пласта, который сейчас формируется. Маленькую дверочку открыл – и посыпалось. Все же пишут, все! Домохозяйки, а психологи? Поголовно! К ним же ходят травматы (мы) со своими проблемами, а у них переполняется голова и они начинают все в стихах изливать терапевтически. А люди сидят потом на концерте и лечатся этим».
Сам же Сергей стихов не пишет, хоть и пытался в школе. Считает, что неправильно начал: не с чувств, а с экологии.
«На какой-то конкурс чтецов меня отправили. Все дети читали про войну, а я про бочку с мазутом. И председатель жюри встал и сказал: “вы дети, не должны читать про войну. А вот ты мальчик – молодец! И я получил в подарок книжку стихов Булата Окуджавы. Сел в трамвай тройку (зима была), открыл … И понял, что писать стихи я больше не буду. Это как дрессура слов, попытка срифмовать и поставить что-то нужное… Ремесленничество. Сейчас круг друзей и знакомых состоит из большого количества поэтов. Я понял, что вот этим гениям просто куда-то стихи приходят. Юльке Мамычевой сразу по 3 стиха, она ходит вся угрюмая, вынашивает, потом мучительные роды, у нее открываются какие-то порталы. Факт – что прилетает».
У зрителя появляется стойкое ощущение, что с ним поговорили
То, как Сергей преподносит стихотворения, называется «Бытовым чтением», экзистенциальным. Оно разительно отличается от того, к чему мы привыкли на уроках литературы или пафосных концертах. Направление возникло совсем недавно и этим занимается не так много людей.
«Я начал читать стихи наперекор тому, чему учили: это мало отличается от того, как я разговариваю в реальной жизни. У человека после прослушивания остается стойкое ощущение, как будто с ним поговорили по-человечески. Не отпели его в размер и ритм, а просто поговорили. Поэтому те, кто никогда не любил стихи, приходят и сидят в шоке от того, что с ними происходит. Их корежит, осчастливливает, я же вижу это на концертах. Человек не понимает, почему он плачет, пытается сдержать, в какой-то момент его отпускает – и все. Там энергия из людей прямо выходит».
При этом восприятие чтецов в Томске и в столице отличается: у нас пока не сформирована культура потребления такого рода контента, считает Сергей. Если первый Томский концерт чтеца прошел в уютной, теплой атмосфере: с друзьями, родными (хотя желающие не влезли и пришлось организовать второе выступление), то в Москве через неделю Сергей Пароходов сорвал стоячие овации.
«В Томск как-то Вера Полозкова приезжала со своей программой в Театр Драмы. А я знаю томского зрителя: он знает, как хлопать в театре или на симфоническом концерте, а на поэтическом вечере — нет. Вера выходит — и тишина… Я как дурак начинаю аплодировать и понимаю: если меня сейчас не поддержат – мне будет все равно. Я в тот день провалил все, что мог. И потом вошел в такой азарт, что начал хлопать уже не между стихотворениями, а между четверостишиями. Со мной сидел мой друг, ему было за меня очень стыдно».
Сергей признался нам и в одном из своих страхов: привыкнуть к стихам и ничего от них не чувствовать.
«Один раз ко мне на стихи Маши Кабановой пришла женщина. Там есть блок про дедушек и бабушек – все ревут, я реву. Эта женщина потом выложила историю: «я смотрела на все это и думала: какие непроработанные люди. А я проработала, поэтому вообще не плакала». Ну это же страшно, если ты ничего не чувствуешь. Для меня это — жуткий кошмар, потому что это как литературный наркотик. Мой друг Артур Ктеянц написал: «Эти стихи внутривенно в тебя войдут». И ты читаешь и вдруг задаешься вопросом: а не притупилось ли? Не стал ли ты механически это делать? И потом попадается какой-то стих, который тебя просто в сопли, слюни, и ты такой: Блин, живу! Чувствую, слава Богу! Не помер!»
Стихи запускают в людях процессы благодаря своей емкости и краткости. Это как семечко, которое, попадая в человека, прорастает в мысли и дает свои плоды.
«Для меня самое страшное – вести паратизический образ жизни и заниматься фигней. Сейчас я приношу пользу. Я получаю тут такие истории, что человек, послушав стихотворение, что-то понял, осознал, у него вся жизнь изменилась! У кого-то просто настроение улучшилось или ухудшилось. Кому-то не хватало пары слов, чтобы бросить нелюбимую работу и пойти заниматься чем он хочет. Люди пишут мне свои истории все время и я поражаюсь, чувствую, что полезен хоть как-то».
