Иранец Маджид Ахмади живет в России уже 13 лет. Закончил здесь аспирантуру, обзавелся семьей и стабильной работой, но все свободное время он посвящает истинному призванию — переводу русской литературы на персидский язык. О диалоге культур и о том, как черпать вдохновение в повседневной жизни — в новом выпуске проекта «Новая родина».
Изучать русский язык Маджид начал в иранском вузе: закончил сначала бакалавриат, а потом и магистратуру Тегеранского госуниверситета по направлению «русская литература». Еще студентом он понял, что познаниями в языке и литературе превзошел своих преподавателей. Так появилась мечта – приехать в Россию, стать кандидатом филологических наук и вернуться в Иран, чтобы стать преподавателем русского языка. Но жизнь распорядилась иначе — Маджид встретил любовь и остался жить в Томске. Сейчас он вместе с супругой воспитывает трехлетнюю дочь Зару и работает в крупной международной компании. Но свою основную профессию — литературу, — не бросил. Сейчас Маджид занимается переводом русской литературы на фарси и входит в пятерку ведущих специалистов Ирана. Это стало возможно благодаря виртуозному владению русским языком и глубоким познаниям истории и культуры страны.
«Спрос на русскую литературу огромный! В любой стране мира в книжных магазинах вы найдете Толстого, Достоевского, Гончарова, Чехова, Пастернака, Есенина и Пушкина на полках с шедеврами МИРОВОЙ литературы. Иран не исключение. У нас русскую литературу присвоила себе некая «избранная каста», но практически ни один переводчик не владел русским языком! Многие книги переводились через языки-посредники — через английский, французский, немецкий. И когда я это осознал, понял, что имею полное право сказать свое уместное слово, потому что я не только хорошо говорю по-русски, я понимаю эту страну. Большинство переводчиков в Иране относятся к русской литературе примерно так: маленький ребенок взял огромное яблоко, надкусил и выбросил. Да, это вкусно, возможно, он даже немного понял полезность этого яблока, но далеко не полноценно»
Я не «Гугл-переводчик»
Больше всего Маджид любит переводить исторические романы. Ему нравится существующий в них диалог между историческими и культурными фактами, грань реальности и вымысла. Потому что даже если это полностью художественное произведение, из-за того, что оно вплетено в канву реальных событий, кажется, что всё происходило на самом деле.
Маджид перевел уже 8 книг – произведения Федора Достоевского, Ивана Бунина, Василия Шукшина, Светланы Алексиевич и Людмилы Улицкой. И каждая – настоящая энциклопедия российской истории и культуры. Любой труд Маджида содержит в себе сотни сносок, где он подробно объясняет все непонятные для иностранца явления.
«Мне кажется, в наших литературных кругах есть стремление показать Россию как очень загадочное, непостижимое явление. А это не так. Когда занимаешься переводом, нельзя провести человека по незнакомой земле и ограничиться аббревиатурами. Потому что литература – это культура, это история, это жизнь во временных и территориальных масштабах. И чтобы правильно передать – нужно знать все это. Например, есть явление «враг народа», которое понятно любому русскому человеку, даже подростку (хотя он и родился сильно после того, как существовало данное явление), потому что это часть истории практически любой семьи. Но чтобы это стало понятно человеку на другом конце земли, нужно дать четкое определение – что это такое, в какое время было, какие меры принимались в отношении людей данного статуса. Каждое слово – оно как сундучок, таит в себе скрытый смысл, а когда ты знаешь предысторию, ты вскрываешь эти сундучки и выкладываешь содержимое. И у человека открываются глаза, он начинает по-другому понимать и чувствовать»
Чтобы максимально точно передать все нюансы произведения, Маджид изучает каждое явление, которое встречается в тексте: слушает музыку упомянутых композиторов и смотрит картины художников. А что-то даже прочувствовал на собственном опыте. Например, когда переводил книгу Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо», вспоминал как общался с прадедом своей жены, который прошел войну. А в переводе книги «Поколение секонд-хенд» помогали знакомые, пережившие Перестройку.
«Например, есть такое явление как «кухонные разговоры». Это то, о чем я читал в литературе XX века, например, у Булгакова, у Солженицына, у 60-ов, но они ведь существуют до сих пор! И это разговоры особенные, они не для работы, не для улицы, они слишком интимные в политическом и общественном смысле. И когда я уже долго пожил в России, я понял суть этих разговоров, я понял какие темы и где можно обсуждать, сам неоднократно участвовал в таких разговорах, хотя, когда еще жил в Иране, мне было непонятно это явление», — рассказал Маждид.
Любая культура как пиджак, просто разного цвета
Перевод книг для Маджида Ахмади не просто работа, это скорее миссия и призвание. Он мечтает, чтобы «загадочная русская душа» стала понятнее «тонким жителям востока».
«Мы ведь вплоть до 1991 года были соседями, но почему-то мы узнавали Россию через западную Европу, а Россия нас – через Среднюю Азию. И оба эти понимания далеки от правды. А тем временем, между Россией и Ираном очень много общего. Например, для нас очень важен культ личности. Он существует, уважаем, понимаем и является неотъемлемой частью наших культур. Он подразумевает меньшей индивидуальной и общественной ответственности – потому что, когда есть кто-то большой и важный, можно самому ничего не делать»,— говорит Маджид.
И чем больше Маждид погружается в русскую культуру, тем больше находит сходств между такими, казалось бы, непохожими друг на друга народами.
«Любой человек, прежде чем быть русским, иранцем, евреем, мусульманином, безбожником или буддистом, жителем гор, жителем Африки – в первую очередь является именно человеком с самыми обычными человеческими желаниями и потребностями. И культурных сходств в мире гораздо больше, чем кажется. Например, в любой культуре вы можете найти непрофессиональные театральные перформансы. Например, балаган – это вообще персидское слово, от слова «балахоне», место, которые наверху, так назывался помост для выступлений, отсюда же слово «балкон». Моя диссертация – традиции итальянской комедии масок в русской литературе. И я нашел там персонажа Пульчинелло, а во Франции он уже Полишинель, в России – Петрушка, в Иране – Мобарак, в Германии – Ханс Вурст, в Англии – Мистер Панч. И ты понимаешь, что есть образы, которые существуют вне культуры, они выше этого, они всечеловечные. Но когда я начинаю доказывать, что Бразильский карнавал и иранские траурные шествия имеют одну суть, большинство меня не понимают», – отметил наш герой.
Маджид Ахмади уверен, что в его профессии нет лишних знаний, поэтому старается извлекать пользу из любого события, которое происходит в его жизни:
«То, что Томск мне дал, вряд ли другой город мог бы мне дать. Я здесь получил колоссальный опыт. У меня была возможность работать дворником, работать в цехе, где делали всякие мебельные деревянные штучки, в среде, где говорят на неформальном русском языке. Это невероятный опыт! Если в каком-то другом городе, этот неформальный язык используется, но не существует такого уровня общественной безопасности, а здесь именно такая общественная безопасность есть, ты чувствуешь, что тебе комфортно в этом городе. Даже если какое-то слово не в том месте будешь использовать, из-за того, что здесь иностранных студентов много, тебя могут понять и простить, и инцидент может быть исчерпан легко»
Сейчас Маджид заканчивает переводить роман Людмилы Улицкой «Лестница Якова». Следующей его работой станет не перевод, а авторская книга коротких рассказов о его жизни в России. Он очень надеется, что взгляд простого иранского парня сделает Россию более понятной для его земляков, ведь он одинаково хорошо понимает жителей обеих своих Родин — старой и новой.
