Пять лет в Томске существует программа «Дом за рубль». Она дала томичам очень важное ощущение себя как «хозяев», берущих на себя (и несущих) ответственность за город. На центральных улицах появились наглядные «истории успеха» — дома, восстановленные инвесторами. В специальном проекте Томск.ру мы поговорили с и.о. мэра Михаилом Ратнером о том, как развивалась программа и что еще может спасти наше деревянное зодчество.
— Михаил Аркадьевич, когда в 2016 году начинался «Дом за рубль», вы возглавляли департамент управления муниципальной собственностью. Это правда, что вы скептически относились к программе?
— У нас сложно шел процесс подготовки правил игры, и на определенном этапе были сомнения в том, что мы сможем реализовать программу в том виде, в каком она задумывалась. Но тут судьбоносную роль сыграл Иван Григорьевич Кляйн, который сфокусировал внимание всех участников процесса в правильном направлении. А я, как руководитель департамента, эту идею воплощал в жизнь вместе с коллегами. В итоге сложности мы преодолели и результат есть. И, буду откровенен, мы им гордимся.
— Существовали альтернативные варианты по спасению деревянной архитектуры города? Она активно восстанавливалась за счет региона в начале и середине 2000-х, спасибо Виктору Крессу. А потом поток денег от области резко закончился, а бюджет города — нищий…
— Действительно, в 2000—е у нас было очень серьезное финансирование из региона, мощная поддержка, но, к сожалению, процесс был прерван по различным причинам. И вариант остался один — искать внебюджетные источники. Следующим шагом была работа с инвесторами через призму договоров безвозмездного пользования, приватизации… Но там мы не увидели самого главного – истории успеха. Был ряд неудачных примеров – тот же самый злосчастный Никитина,2а, в который так и не удалось вдохнуть вторую жизнь.
Это все натолкнуло на совсем другую модель – долгосрочной аренды с привлекательной ставкой. Задачей было сделать нормативный акт, который предполагает многоступенчатость получения льготы (за само здание и за землю), чтобы у инвестора была заинтересованность в скорейшей реализации проекта.
«У бюджетного финансирования были и свои минусы: проекты не охватывали инженерную инфраструктуру – в основном это были фасадные части. Хотя есть шикарные примеры – Дом приемов губернатора был сделан очень качественно и стал украшением нашего города», — говорит Михаил Ратнер.
— С кем из инвесторов вы общались с самого начала?
— Интересовались на старте многие, но поверили и в нас и в себя двое — Сергей Калугин и Александр Беликов. Потом идею подхватил Евгений Калугин, сын Сергея. Приятно с ними взаимодействовать: всегда очень конструктивные предложения, замечания, где—то – критика…
Нравилось, как дотошно подходил к процессу Александр Беликов, воплощавший собой поговорку «семь раз отмерь, один отрежь»: приходил, задавал 100 вопросов, уходил, переваривал, возвращался и задавал еще 150… В итоге мы видим, с какой любовью и трепетом он делает свои дома – сначала на Пушкина,24, сейчас на Тверской,66.
Потом появился Евгений Меняйло, еще один пионер «Дома за рубль», в хорошем смысле попивший у мэрии крови. Поступенчато мы решали возникающие проблемы, в итоге его объект на Кирова,27а, получился красивым, интересным.
— На ваш взгляд, какие сейчас основные проблемы программы «Дом за рубль»? Почему не стоит очередь из инвесторов?
— За пять лет на каждом этапе реализации этой программы были свои нюансы. На старте – некая осторожность и неверие. Когда был сдан первый объект – «калугинский» дом на Пушкина,5 — люди увидели, что проект рабочий. Потом пришлось решать много конкретных вопросов, связанных с территориальным зонированием. Затем были проблемы, связанные с тем, что не сразу заработала льгота по земле. Предприниматели говорили: мы бы эти финансовые ресурсы, которые сейчас платим за землю, лучше бы направили на проектирование. Мы согласились и подготовили проект, когда льгота дается сразу. Следом появилась история с техническими условиями, и с этим у нас тоже есть определенные подвижки: на вновь заключаемых договорах, где нагрузка сопоставима с имеющейся, подключение происходит без оплаты.
Возникали также вопросы с проживанием в сданном «доме за рубль», но, к сожалению, они находятся в сфере федерального регулирования, и сейчас это возможно делать только через статус апартаментов, то есть нежилых помещений.
— Сейчас все же краеугольный вопрос программы – это не проживание в сданных домах, а возможность оформить их в собственность. Этот вопрос как-то решается?
— Я уже говорил, что в свое время мы получили негативный опыт при продаже: объект сносился, строился по новой. От инвесторов, действительно, звучат предложения, чтобы при определенных условиях передавать восстановленные дома в собственность, но пока, честно говоря, есть сомнения. Может быть, в перспективе стоит разработать систему неких критериев, когда это можно будет делать, как соотносить с федеральным законодательством, которое регулирует процесс отчуждения государственного и муниципального имущества…
«Мы надеялись, что наши крупные промышленники подхватят эту программу, но пока они, видимо, не созрели», — говорит Михаил Ратнер.
Но, возвращаясь к отсутствию очереди из инвесторов, вопрос собственности все-таки не главная причина. Проблемой является ситуация с экономикой: кратно взлетели цены на стройматериалы, некоторые инвесторы находятся в подвешенном состоянии — на старте они планировали одни расходы, по факту получаются другие. Увеличивается смета и срок окупаемости… Но, кстати, именно в 2019—2020 годы у нас был бум – договоры заключались один за одним. Были и такие, с кем не случился союз, – кто-то переоценил свои силы. Их, к моему счастью, не так много, всего два на данный момент.
Но я уверен: бизнес адаптируется и к этой ситуации. Самое главное — не быть самоуспокоенными и мониторить проблемы программы. Наше преимущество здесь в том, что мы предлагаем возможность в относительно центральных местах получить интересные бизнес-пространства, которые можно сделать с нуля под себя. В этом есть и «эстетические дивиденды» для бизнеса: вернуть жизнь не очень привлекательному, «уставшему» дому, оставить некий хороший след в истории, подарить что-то красивое городу. Важно также то, что в этих пространствах появляются рабочие места. Это налогооблагаемая база, то есть средства, которые город может направлять на свои социальные нужды, которых, поверьте, у него очень и очень много.
«Хотелось бы, чтобы домов 60 в ближайшее время появилось – и каменных, и деревянных. И не только как одинокие «тополя на Плющихе» — в идеале должны возрождаться целые районы, и такую идею мы постараемся реализовать на Кустарном: два «дома за рубль» (№4 и №6) там уже взяли инвесторы, я надеюсь, еще один дом нам удастся восстановить за счет городского бюджета – по крайней мере, в следующем году начнем готовить проект», — говорит Михаил Ратнер.
— Михаил Аркадьевич, хочется все же услышать публичную позицию мэрии: что для власти значит деревянная архитектура?
— Отвечу избитой, может быть, фразой, но это истинная позиция городской администрации: деревянное зодчество – это изюминка Томска. Это, с одной стороны, наша гордость. С другой – очень серьезная нагрузка, моральная и финансовая. В существующих условиях в одиночку местный бюджет не в состоянии эту нагрузку нести – не просто так в качестве альтернативы появилась программа «Дом за рубль».
При этом мы все-таки пытаемся реанимировать историю с бюджетным финансированием. Рассчитываем в какой-то части на помощь регионального бюджета. Понятно, что там свои сложности, тем не менее в переговоры мы вступили.
И самое главное – сейчас идет работа по утверждению границ исторического поселения, этот статус, на мой взгляд, должен повлечь за собой федеральное финансирование. Без поддержки федерального центра нам будет крайне сложно сохранить наши памятники комплексно. Сейчас в Госдуме появляются новые лица, представляющие Томск: они хорошо знают проблематику муниципального бюджета и попытаются на самом высоком уровне эту проблему заострить.
