Не дыша. Именно так мы пришли к новому герою проекта TomskCraft Николаю Трофимову. Его работа — искусство и религия. Как работает один из пяти мастеров-иконописцев в Томской области — в нашем новом выпуске.
Тонкий лист золота можно сдуть
— Самое первое умение, которое человек приобретает при рождении, — смотреть в глаза тем, кто его окружает. Ребенок еще ручек своих боится, может себя напугать, а уже ищет взгляд. И человеческий взгляд всегда показывает, к чему лежит его сердце. Поэтому очень важно, куда человек смотрит во время молитвы. С этим вопросом сталкиваются в любой религии. Мусульмане смотрят не Мекку, иудеи — на Иерусалим. А христиане молятся перед иконой. Икона нужна, чтобы человека настроить на молитву.
Иконописец Николай Трофимов работает в мастерской при Богородице-Алексиевском монастыре. Почти все иконы в монастыре написаны им и его учителем Георгием Родионовым. Николай пишет и для других церквей области, периодически берется за частные заказы.
Сейчас Николай работает над новой иконой для монастыря: пишет святых Иоасафа Белгородского и Феодосия Черниговского. Во время интервью мастер приступил к золочению иконы. Для золочения иконописцы используют сусальное золото – тончайшие листы драгоценного материала.
Приступая к работе, мастер попросил быть осторожнее — тонкий лист золота можно сдуть. Часть листа иконописец нанес на будущую икону за десять минут. Для золочения использовал специальный инструмент – кисть-лапку.
— Дышать уже можно? – не выдержал оператор.
— Да, уже можно.
По слова Николая Трофимова, работая над иконой, он чувствует большую ответственность.
— В любом деле, когда человек что-то делает, его мысли отражаются на его произведениях, делах. Когда святого пишешь — это особая ответственность, особое настроение и мысли… Иконописец должен черпать вдохновение в молитве. Нужно стараться молиться. Тяжело. Далеко не всегда получается, но к этому нужно стремиться.
Нужна при работе над иконой и сосредоточенность. Иконописец признается: когда он был моложе, сосредотачиваться на работе, чувстве света и линиях было проще, сейчас тяжелее.
Некоторые иконы приходится писать по три-четыре месяца. Во время работы над иконой мастер часто думает о святом, его личности, чувствах.
Выручают различные процессы: «Когда работа монотонная над рисунком, я устаю. Разряжаю работу столярными делами: материал подготовить, краску…»
Природные материалы
Пишут иконы на досках: наклеивают льняной холст и грунтуют. Иконописцы используют специальный грунт — левкас, состоящий из мела, смешанного с животным или рыбьим клеем, льняным маслом. Краски делают из полудрагоценных камней (азурит, малахит, шунгит и др.) и глины.
Камни растирают на стекле в порошок и смешивают с яичным желтком. Часть камней Николай покупает сразу в виде порошка, дорогие камни измельчает сам – боится подделки. Доски иконописец покупает у местных столяров, после чего их грунтует.
— Религиозная интуиция людей подсказывает: когда человек к Богу стремится, лучше использовать природные материалы. В современных храмах православных есть электричество, но используют свечи, лампады, живой огонь. Потому что естественный свет не только освещает, но и согревает человека психологически. Пение тоже только настоящее, не используется звукозапись.
Самый дорогой материал в работе иконописца — сусальное золото. Его наносят после того, как нарисуют силуэты карандашом: доска покрывается специальным клеящим лаком, сверху наклеивают листочки золота.
По словам Николая, в крупных городах, например, в Москве, почти все материалы можно купить готовыми. В Томске, где всего пять иконописцев, нет специализированных магазинов. Глину и камни покупает у геологов в Москве, инструменты и другие материалы — в художественных магазинах.
«Вас учить будет икона»
В религию Николай Трофимов пришел, когда ему было 13 лет, через детский иконописный кружок в Петропавловском соборе.
— Я какую-то теплоту почувствовал в церкви. Родители были невоцерковленными, но они хорошо относились к этому, неприятия не было.
В иконописном кружке занимались больше декоративным творчеством, различными открытками — иконы не писали, но уже тогда Николай смог полюбить это ремесло.
— Когда иконописный кружок у нас закрылся, меня позвал к себе мастер Георгий. Видать, я был самым упертым учеником в детской иконописной школе. Сперва я был сам по себе, а потом он взял меня к себе в подмастерье, потому что так легче обучиться (Георгий Родионов тогда писал иконы в Богородице-Алексиевском монастыре. — Прим. ред.).
Первая моя икона — Николай Угодник. Помню, начал писать, и мне Георгий посоветовал, как смешать краски с желтковой эмульсией. Потом сказал счистить, потому что много эмульсии, потом снова сказал счистить — мало эмульсии. А потом, увидев моего апостола, взял меня к себе в подмастерье.
Параллельно Николай учился в ТГАСУ на архитектора: «В 17 лет было сложно себя видеть кем-то. В архитектурный тянуло творчество, просто нашел творческую профессию».
После окончания университета Николай понял, что икона ему все-таки ближе. Георгий посоветовал Николаю поехать учиться иконописи в Троице-Сергиеву лавру.
— Когда я поступил в Сергиеву лавру, учитель с самого первого урока спросил: «А вы знаете, кто будет вас учить иконописи?» Мы замолчали. Как так: учитель, и спрашивает, кто вас будет учить? «Вас буду учить не я, а сама икона», — пояснил он. В основном мы обучались на копировании древних образцов.
Иконописцы всегда опираются на древние образцы. Потому что цель в иконе — не просто описать личность, а личность, которая сподобилась присутствию благодати Святого Духа. Чтобы написать святого, нужно либо самому быть святым, либо передать образ более древний. Если образ современного святого, то все равно я стараюсь какие-то линии и цвета использовать из древних икон, ориентируюсь на несколько образцов.
Обучение в лавре длилось три года, большую часть времени ученики посещали различные музеи и храмы, копировали древние иконы.
В своих работах Николай Трофимов ориентируется на новгородский стиль — сохранилось гораздо больше работ иконописцев. При этом любимый иконописец Николая — Андрей Рублев, мастер московской школы. В его работах Николаю нравится ощущение легкости и воздушности. Но опираться на Рублева сложно: многие иконы плохо сохранились.
— Я в Томск приехал и в монастыре работал вместе с Георгием. Заказы давал игумен монастыря. Как только приехал — многому еще нужно было учиться, работал очень медленно. Со временем постепенно разгонялся, учился на ошибках, обжигался, что-то советовали…
Сегодня Николай сам обучает детей в Богоявленском соборе. Под руководством мастера ученики рисуют различные христианские символы, орнаменты, буквы, фрагменты икон: горы, элементы одежды.
Сам иконописец в расцвет иконы уже не верит: в XIX веке в Томске было больше 15 мастерских, сегодня — всего пять мастеров. Такую ситуацию Николай связывает с уменьшением числа верующих, появлением печатной иконы, которую можно купить намного дешевле.
— Будущее есть, но рассвета не будет. Археологи находят египетские пирамиды второго века, третьего века, которые являются копией других пирамид, которым полторы тысячи лет, две тысячи лет. Почему египтяне копировали более древние? Да потому что понимали, что создать сами такого не смогут.
