Уникальный подарок природы, выдающийся по масштабам, самобытной красоте и значимости для экологии планеты, находится на территории Томской области. Рядом с нами.
Большинство населенных пунктов появилось на Васюганских болотах в 30-50-е годы 20-го века. Их жители приезжали в эти места далеко не по доброй воле. Спецпереселенцы — так называли тех, кого ссылала на Васюган советская власть. Среди них были и раскулаченные крестьяне Омской, Новосибирской, Кемеровской областей, и российские немцы, литовцы, латыши и другие народы СССР.
Слушать подкаст:
«Сейчас мы гордимся: Васюганское болото – это легкие планеты, работаем над тем, чтобы его внесли в список ЮНЕСКО. Это правильно. Но не стоит забывать, сколько на нем погибло людей. Это коренным сибирякам непонятно, как можно умереть в тайге. А человеку, который вырос на юге или в степях, оказаться на болоте — то же самое, что попасть на Луну. Какие грибы можно есть, как рыбачить, собирать кедровые шишки, как не угодить в топь — спецпереселенцы ничего не знали. Смертность была запредельной. Существует документ, где указано, что если умрут 15 % ссыльных, то это «нормально». Фактически, людей выбрасывали на голое место. Им нужно было не только в тяжелейших условиях работать, но еще и непонятно из чего строить себе жилье», — рассказывает директор музея «Тюрьма НКВД» Василий Ханевич.
Общественное покаяние
С 2006 года в Каргасокском районе, значительную часть которого составляет Васюганское болото, стартовал проект «Прощение и память». Его инициатором стали местные учителя истории Валентина Зарубина, Татьяна Федорова и Севилле Кереджи-Оглы вместе со своими учениками. Его финансово и морально поддержала районная администрация, тогдашний глава района Анатолий Рожков, а также общественность и православная церковь. В итоге в рамках проекта стали проходить летние экспедиции по Васюгану.
«Вспоминаю далекий 1980 год. Польша. Музей-концлагерь Освенцим. Потрясенные увиденным и услышанным выходим на улицу. Мимо нас проходит группа молодежи, юноши и девушки смеются и что-то громко обсуждают. Видя наше недоумение, гид объяснил, что эти молодые люди приехали из ФРГ, что они работают на территории лагеря, помогают поддерживать порядок и тем самым искупают вину за то, что творили на этой земле фашисты. После этих объяснений мы пережили второе потрясение: немцы другие, они покаялись. Так впервые в жизни я встретилась с общественным покаянием», — делится с нами Валентина Зарубина.
По убеждению Валентины Михайловны, проект «Прощение и память» за 14 лет стал дорогой общественного покаяния. А началось все с обращения к истории семьи, края, страны.
В поездках по району активисты встречались с потомками ссыльных и записывали их рассказы. Позднее их оформили в два сборника: «Реки печали» и «Прощение и память».
«Мы погружались в историю родного края, которая неразрывно связана с судьбами живущих здесь людей. Мы поняли, что настоящие герои все эти годы жили рядом с нами. И это наши близкие: бабушки и дедушки, мамы и папы. Пришло осознание того, что земля наша не проклятая, а благословенная, что память человеческая избирательна, что она хранит только самое доброе и светлое. Люди, пережившие ссылку, не держат зла. Но им необходимо наше покаяние», — убеждена инициатор проекта.
Памятные знаки
В местах, где жили ссыльные, установлено 45 памятных знаков — камней скорби (Мыльджино, Новый Тевриз, Каргасок) и поминальных крестов.
«Репрессированные люди, как правило, были верующими, но придерживались разных конфессий, поэтому я всячески подчеркиваю, что мы устанавливаем не поклонные, а поминальные кресты», — подчеркивает Валентина Михайловна.
На месте спецпереселенческого поселка Красноярка работали нефтяники. Однажды они прочитали рассказ Владимира Макшеева «Первый двигатель» — про локомобиль в Красноярке. Машина давала тепло, горячую воду и электричество. Вахтовики отыскали локомобиль, отреставрировали и сделали памятником. Теперь его видно с зимника.
С установкой крестов и знаков помогли районная администрация и обычные люди. О «Прощении и памяти» хорошо знают в Эстонии, Латвии, Швеции, США, Германии, Израиле, на Украине, Белоруссии, Молдавии.
В экспедициях участвовали православные священники Томской епархии. Они служили панихиды по погибшим.
Истории ссыльных
Информация о проекте «Прощение и память» размещена на отдельном сайте. Там же можно прочитать и истории спецпереселенцев. Публикуем две.
«Наконец-то я дождался»
Тимофея Евстафьевича Мартынова выслали на Васюган из Омской области в 1931 году, в 43 года. Его посчитали кулаком. На тот момент у него было пятеро детей, а жена была беременна шестым. Ребенок умер в ссылке. Тимофей Евстафьевич выжил. За несколько месяцев до своей смерти он захотел побывать на родине, в селе Дмитриевка. Его встретила заброшенная деревня, но родные места все равно порадовали. Он во весь голос запел свою любимую «Вдоль по улице метелица метет».
На голос вышел полуслепой старик. Он опустился перед Тимофеем на колени, обхватил его ноги и долго шептал: «Прости меня, Тимофей. Наконец-то я дождался тебя. Если бы я тогда не подписал те бумаги, они бы расстреляли всю мою семью. Прости!»
В этом старике Тимофей Евстафьевич узнал своего двоюродного брата.
«Мама их простила»
В детстве кандидат филологических наук Светлана Игоревна Ольгович обожала своего отца. Он был учителем в Каргаске, как и мама. Его репрессировали в 1937 году. Сотрудники НКВД арестовали мужчину прямо на пристани Каргаска и даже не дали попрощаться с женой и дочерью. Точная причина ареста осталась неизвестной.
«В те трудные дни, когда маму уволили с работы и обязали немедленно покинуть квартиру и Каргасок, никто из коллег не зашел к нам и не помог. Причина в том, что все тоталитарные режимы опираются на страх — страх потерять работу, имущество и даже жизнь.
Но в сам день ареста, уже в сумерках, к ним зашли несколько девочек-старшеклассниц из спецпереселенцев. А ведь они рисковали больше всех — вероятность, что их арестуют, была гораздо выше.
Женщина помнила , как в 6 лет ходила с мамой по ночам на улицу, где в Томске переводили заключенных из одной тюрьмы в другую. Но отца они так и не встретили.
«Когда учителя Каргасокской школы № 1 переехали в Томск, мамуля моя все им простила, встречалась с ними, ходила к ним в гости. Только они почему-то к нам не приходили. Может быть, потому, что у нас в те годы не было приличной квартиры», — с горечью рассказывала Светлана Игоревна.
