В современных школах идет тихая война между учениками и родителями с одной стороны и педагогами — с другой. Со взаимными обвинениями, жалобами, проверками, придирками и тщательными поисками компромата.
По крайней мере, об этом на пресс-конференции заявила региональный детский омбудсмен Людмила Эфтимович, к которой в прошлом году поступило 364 обращения по поводу школьных конфликтов.
Эта ситуация вызывает сильное беспокойство у сотрудников аппарата уполномоченного, так как количество обращений по школьным конфликтам увеличивается год от года. А в 2017 году такие жалобы вообще вышли на первое место, оттеснив даже такие, казалось бы, важные проблемы, как здравоохранение, обеспечение безопасности детей, выплаты алиментов и обеспечение жильем: 364 — это почти треть всех обращений за весь год.
И только малая часть этих писем содержит жалобы на качество образования или невкусную еду в столовой. В основном родители жалуются на учителей. И не просто жалуются, а приносят письма с фото- и видеодоказательствами своей правоты.
В чем причина школьных конфликтов, и как найти из них выход, корреспонденты Tomsk.ru спросили у детского омбудсмена, педагога со стажем и психолога, работающего с детьми.
Педагоги vs родители
По словам Людмилы Эфтимович, больше всего обращений к омбудсмену поступало от родителей детсадовцев и младших школьников. В старших классах обстановка более спокойная. Тематика жалоб разная. Были единичные случаи прямого насилия в отношении детей. Сотрудники аппарата разбирали нашумевшие случаи, когда в двух разных детских садах одному из детей заклеивали рот скотчем, чтобы не капризничал, а другую девочку с криками и угрозами насильно кормили супом. Разбирали и другие, не попавшие в СМИ ситуации, когда педагоги били учеников, закрывали мальчика-детсадовца на весь день одного в комнате, а другого детсадовца натурально потеряли во время прогулки.
При этом, как отметила Эфтимович, случаи рукоприкладства и жестокости по отношению к детям со стороны педагогов все же единичны, и во все эти ситуации вмешались правоохранительные органы, были проверки, процессуальные решения. Но гораздо больше было жалоб от родителей на то, что педагог переходит границы в общении с детьми и их родителями. Ну, или родителям кажется, что переходит.
«Уже в прошлом году я обратила внимание на то, что число обращений по поводу школьных конфликтов стремительно растет. Коллеги из других регионов тоже говорят, что напряжение в системе образования растет. Зачастую в тех ситуациях, которые мы разбирали, бывает так, что в конфликте ни одна из сторон себя не признает неправой. И приходится разбираться», — говорит Эфтимович.
По словам омбудсмена, при детальном разборе ситуации зачастую выясняется, что, мягко говоря, «переволновались» обе стороны.
«Никто не отменяет профессиональное выгорание, которое часто встречается у педагогов, большую нагрузку. А тут еще родители со своими требованиями. Случается, что учителя разговаривают с родителями и учениками не тем тоном, говорят не те вещи. С другой стороны, родители тоже очень резко реагируют на поведение педагогов. Нередко родители сами начинают искусственно нагнетать ситуацию. Примерно каждое десятое обращение к нам связано именно с неадекватной оценкой родителями ситуации, в которой оказался их ребенок. К сожалению, никто не отменял категорию людей, которые искренне считают, что их ребенок всегда достоин большего и никогда ни в чем не виноват», — резюмирует Эфтимович.
Особенно часто, по наблюдениям специалистов, поступают жалобы от родителей тех детей, которые недавно перешли из детского сада в школу, или из начальной школы перешли в среднюю. По мнению омбудсмена, конфликты в этом случае зачастую связаны с обычным привыканием людей к новым условиям: у родителей — завышенные ожидания по поводу успеваемости ребенка, дети попросту теряются в новых условиях и новом коллективе, а педагоги еще не знают, как вести себя с новыми подопечными.
Частично слова омбудсмена подтвердила томский психолог, специализирующаяся на работе с детьми и подростками, Ольга Плешивцева.
«С родителями в школе происходит непростой процесс. В начальной школе родители очень сильно «включены» в процесс образования: они учатся вместе со своим ребенком, а иногда и вместо него. А к подростковому возрасту родителям уже хочется, чтобы ребенок это делал сам, и чтобы учителя его учили и контролировали процесс. Учителя от родителей ждут, что те будут тоже контролировать то, что дети будут выполнять задания. А дети по-прежнему остаются несамостоятельными. Как итог — или плохая успеваемость, или ситуация, когда у родителей не остается другого времени пообщаться с ребенком, кроме как за уроками. Из-за чего родители тоже устают и нервничают. Отсюда взаимные претензии педагогов и родителей, замкнутый круг, который очень трудно разорвать», — рассказала Ольга Плешивцева.
Учителя и маргиналы
По словам детского омбудсмена, чаще всего конфликт между учениками, родителями и педагогами удается уладить, или же дело ограничивается выговором и дисциплинарным наказанием для учителя. Сотрудники аппарата уполномоченного обращаются к директору, который по закону должен разбираться с этой ситуацией. По итогу они получают ответ, что педагога или лишили премиальных, или назначили дисциплинарное наказание. Чаще всего заявителей удовлетворяет такое решение вопроса, и они успокаиваются. До увольнений доходит редко. Да и как, сетуют директора школ, уволить, пусть даже и виноватого в чем-то учителя, в условиях острой нехватки педагогических кадров?
Людмила Эфтимович говорит, что любая проверка в отношении учителя — очень болезненный процесс и для педагогического, и для родительского коллектива. И педагоги, и родители всегда разделяются на два лагеря, часть из которых считает, что учитель в чем-то перегнул палку, а другая часть не менее рьяно доказывает, что любое нарушение со стороны педагога, пусть и грубое, оправдано трудностями профессии, плохими условиями работы и так далее.
Между тем, предупреждает детский омбудсмен, в последние годы постоянно колеблющиеся весы между благом, которое приносит профессия педагога в целом, и тем «простительным» маленьким или большим злом, которые время от времени творят отдельные педагоги, да еще и в условиях нехватки кадров, привели к появлению совершенно нового явления — маргинализации педагогов.
«Есть журнал «Психология в школе», где недавно вышел материал по итогам исследования конфликтов в школе на базе московских школ. Там сделан очень тяжелый вывод. Авторы исследования говорят о том, что появилась часть педагогов, которым, по большому счету, глубоко безразлично, где и с кем они работают, главное, что зарплату платят. Психологи употребили даже такой термин, как «педагогический маргинализм». Для меня, как человека старой школы, всегда казалось, что слова «педагог» и «маргинал» никогда не встанут рядом, что это просто физически невозможно. Тем не менее, авторы статьи говорят об этом как об одном из видов профессиональной деформации педагогов. Этим людям все равно, что они делают, все вопросы и претензии, которые обращены к ним, они не принимают во внимание, отстраняются. Они не переживают, что есть какие-то конфликты, уходить из школы они сами не будут, даже если будут видеть, что не справляются с работой. Результат работы и благо учеников им не важны. Они будут до последнего сидеть на своем месте в расчете на то, что, несмотря на все проблемы и конфликты, уволить их не посмеют», — объяснила суть проблемы детский омбудсмен.
По мнению Людмилы Эфтимович, ситуация такая, что, на государственном уровне уже надо бы задуматься не только о зарплатах учителей и бюджетников, но и о том, способны ли некоторые учителя в принципе справляться со своей работой добросовестно. Что это тяжелая профессия, которая по результатам своей деятельности даст то общество, в котором нам придется жить.
«У нас была ситуация в прошлом году, когда родители пожаловались на то, как с ними обращается на родительском собрании педагог. Учительница буквально устроила истерику перед родителями учеников, решая какой-то простой вопрос. Конечно, мне жалко эту женщину: ей приходится нервничать на работе, тратить лишние силы и энергию. С другой стороны: если человек не может адекватно общаться даже со взрослыми людьми, начинает истерить, то что она тогда вытворяет на уроках с детьми, и насколько своим поведением расшатывает уже их психику»? — возмутилась Эфтимович.
Одно из решений вопроса, по мнению омбудсмена — психологический отбор при поступлении в педвузы. Такой отбор выявит, способен ли претендент в педагоги в принципе работать в сфере «человек-человек».
Однако, как рассказала школьная учительница Татьяна Власенко, педагог с 18-летним стажем работы в школе, никакого отбора при поступлении в вузы и не нужно. Отбор происходит сам собой, на первых же годах реальной работы в школе, когда вчерашние выпускники педагогических вузов несут на стол директорам заявления об увольнении, объясняя, что в школе работать они не могут. Таких ушедших много, а у классной доски остаются лишь самые стойкие «оловянные солдатики». И живется им несладко.
«Я даже сейчас не говорю о больших нагрузках и переработках учителей, из-за чего многие чуть ли не ночуют в стенах школы, — объяснила Татьяна Власенко. — Просто современная система образования устроена так, что ответственность за все, буквально за все, что касается ребенка в школе, несет учитель. Учитель должен отвечать везде и перед всеми. Бесконечные отчеты, отписки, бумажки. Есть конфликтный ученик в классе? Учитель должен каждый день писать, какую педагогическую работу он провел с учеником. А если таких учеников несколько? Плохая успеваемость? То же самое: нужно отчитаться, как и почему. При этом как бы «забывается», что у детей есть родители, которые их должны воспитывать, научить воспринимать информацию, привить любовь к школе. Почему с родителей, к примеру, тех же проблемных учеников, не требуют ежедневного отчета о том, в какой музей они сходили, какую выставку посетили, о чем разговаривали, какую полезную книжку прочитали? В положении виноватого априори оказывается учитель: не воспитал, не досмотрел, не поставил «пятерку». И современные родители вполне органично воспринимают эту систему ценностей: они приходят и требуют от учителя удовлетворяющий их результат. Бывают случаи, когда приходят после работы, уставшие, на эмоциях, абсолютно не продумав ни то, о чем хотят говорить с учителем, ни то, какие выходы предлагают из ситуации, ни то, есть ли у педагога сейчас вообще время на этот разговор, подготовлен ли он к нему. Естественно, конструктив из таких бесед получается не всегда, и педагоги в этой ситуации ведут себя корректно не всегда. С другой стороны, родители себя ведут более чем эмоционально, даже предъявляя справедливые претензии, зачастую бывает так, что они просто выплескивают гнев и уходят».
Со школьной учительницей согласна и Ольга Плешивцева. Она уверена — никакой преднамеренной циничности по отношению к детям и их родителям у педагогов, даже самых «плохих», нет. А есть обыкновенная усталость.
«К срывам приводит эмоциональное выгорание. В принципе, эмоциональная неустойчивость — главный признак эмоционального выгорания. Когда педагог из-за слишком высокой нагрузки и требований «ломается», у него в психике срабатывают защитные механизмы, которые вызывают эмоциональную неустойчивость», — объяснила психолог.
Нужен психолог?
Так что же делать, чтобы немного утихли тихие «школьные войны» между учителями и родителями? Людмила Эфтимович уверена, что в Томской области необходимо перенимать опыт Калининграда по психологическому сопровождению всех участников педагогического процесса. Об этом она второй год пишет заключения в своем докладе. Об этом же пишет в сообщениях, которые пересылает в департамент образования: нужно срочно помогать и родителям, и учителям, и детям. Пока не поздно.
«Нужна серьезная подготовка специалистов. Ежегодно все учителя проходят курсы повышения квалификации, так почему бы не включить в эту программу дополнительные курсы по психологии и конфликтологии, возрастной психологи, чтобы практикующие педагоги хотя бы вспомнили о том, чему их учили когда-то в институтах. В Калининграде, где сейчас стартовала программа психологического сопровождения, на первое место ставят педагогов: у педагога должен быть стержень внутренний для того, чтобы он мог адекватно выстраивать образовательный процесс. При наличии такой твердости духа учитель способен и выстроить отношения с детьми, и корректно донести до родителей свою позицию», — объяснила омбудсмен.
Однако какими бы не были хорошими планы и намерения в сфере образования, дело может так и ограничиться вычитанными часами на курсах повышения квалификации. На полноценное обеспечение образовательного процесса штатными психологами, по мнению Ольги Плешивцевой, просто не хватит.
«Системы поддержки учителей в современном образовании нет. По своему опыту работы психологом в детском саду могу сказать, что основные «клиенты» психолога — воспитатели. Они идут и спрашивают: как правильно «ввести» ребенка в коллектив, как наладить доверительные отношения с его семьей. И ладно бы, с одним ребенком, но ведь их пару десятков. У учителя в школе загруженность, соответственно, выше. Между тем, в современных школах школьный психолог может решать только диагностические задачи. Ни о какой поддержке и терапии и речи быть не может, так как такой специалист относится к системе образования, а в образовании нет задач по оказанию услуг психологической помощи, это задача медиков», — объяснила Ольга Плешивцева.
По мнению психолога, по-хорошему, помощь необходима и другим участникам школьной жизни — ученикам и родителям. И если с оказанием помощи детям есть некоторая ясность, те же самые психологи, которые, в случае чего, уведомят родителей, то родителями сейчас никто не занимается. Между тем, большинство родителей просто-напросто напуганы предстоящими ЕГЭ, постоянно находятся в состоянии тревоги за будущее своего ребенка, и из-за этого предъявляют порой завышенные требования и к нему, и к педагогу.
«Ребенок еще только идет в первый класс, он только начинает учиться, а родители уже дружно, всей семьей, начинают бояться ЕГЭ. И если десять лет назад, когда я работала с малышами или беременными, будущие матери опасались трудностей, связанных с подростковым возрастом их будущего ребенка, то теперь беременные женщины боятся предстоящего ЕГЭ для своего малыша», — поделилась Ольга Плешивцева.
Однако, по мнению учительницы Татьяны Власовой, психологическая помощь учителю — не такая серьезная проблема, чтобы задействовать целый штат школьных психологов. Для психологической работы с педагогами вполне подойдут и тренинги, которые можно проводить в летние каникулы. К тому же, по мнению педагога, многое зависит от самого человека: самим учителям, срывающимся во время разговоров или уроков, нужно искать причины своих негативных эмоций, и стараться избавиться от них. По словам Татьяны Власенко, в качестве психологической разгрузки отлично помогает хобби, прогулки, общение с близкими людьми.
«Сейчас много тренингов и книг по самообразованию, в том числе по психологии и конфликтологии, которые можно прочитать в интернете. Так что заниматься самообразованием никто не мешает. Есть, конечно, ситуации, где молодому педагогу трудно справиться. Например, аргументировано доказать свою точку зрения в разговоре с родителями. В итоге рабочую ситуацию он будет примерять на себя, обвинять себя. А вот возрастные педагоги чаще бывают возмущены безответственностью современных родителей. Но, в конце-концов, диалог находить нужно. В том числе, брать себя в руки и родителям, вспоминать, что перед ними все-таки учитель, специалист в своем деле. Я всегда родителей призываю к тому, что если вдруг их беспокоит какая-то проблема, то они должны подготовиться к беседе: предупредить меня, когда и о какой проблеме хотят поговорить, чтобы я смогла, хотя бы внутренне, проработать ее, и приготовиться к беседе самим родителям — простроить внутренний диалог, взвесить все «за» и «против». Это действительно помогает», — объяснила Татьяна Власенко.
Екатерина Бухтиярова
