Сегодня мы продолжаем — и заканчиваем — рассказ томички о том, как заработать депрессию. Хотя, если серьезно, она как раз-таки повествует о том, как этого избежать. Отсюда мораль… ну да, правильно — искать ее самую. Мораль, то есть.
На шестнадцатом до конечной
Итак, на чем мы остановились? Восемь утра, среда, 11 декабря. Приемный холл клиники НИИ психического здоровья, небезызвестный многим томичам «Сосновый бор». Как часто в годы молодые мы с одногруппниками легкомысленно шутили: «Ах, сложно учиться, ах, тяжела жизнь студента, того и глядишь, совсем мозги свернутся, уедем в Сосновый бор. — Ахаха, ахаха. — А вы знали, что среди пациентов психиатрички филологи — на втором месте после философов? — Всё вы путаете, на первом мехмат, а филологи на третьем! — Немудрено, с такой-то нагрузкой. После этой сессии — точно уедем на шестнадцатом до конечной всей группой! — Ахаха, ахаха».
Дошутились. Ахаха.
На самом деле смешного здесь мало. Больной депрессией чувствует себя примерно так же, как полностью парализованный, — с тем только отличием, что паралич охватывает не тело, а душу. Сила воли? Умение справляться с обстоятельствами? Выдержка? Способность к самообслуживанию? Принятие решений? Не, не слышали. Да что там — ровно перед тем, как ехать в то утро на прием, я горько расплакалась, не в силах решить, стоит ли надеть теплые носочки или обычные хлопковые. Женщина, которая успешно рулила немаленькими проектами. Которая на стратегическом планировании съела здорового такого упитанного пса. Носочки. Ощущаете масштаб трагедии?..
Решение о госпитализации принимает комиссия — главврач, заведующий отделением, еще какие-то умные люди с добрыми голосами — лиц и должностей не помню, я была поглощена разглядыванием полосочек на ковре сквозь завесу слез. Вопросы все те же самые: «Где работаете, кем работаете, с кем живете, любите ли мужа, ощущаете ли полноту и радость бытия, нет ли временами желания скушать пузырек таблеток и уснуть навсегда?». «Работаю интересно, живу хорошо, муж лучше всех, таблетки не наш метод, а вот балкон манит, манит иногда», — отвечаю.
«Отлично, — говорят мне добрые голоса — флюорография, паспорт, тапочки, и ждем вас в пятницу. Нате платочек, утритесь пока. А там, глядишь, и вылечим вас».
Санаторий строгого режима
Лечение в первом санаторно-курортном отделении (где занимаются такими вот пограничными состояниями) — платное. Размер оплаты варьируется — например, для работников образовательной системы он составляет ровно половину от обычного. А если у вас какой-то особо интересный случай, то могут и бесплатно госпитализировать. Но это бывает крайне редко.
Большинство пациентов существуют на так называемом «городском» режиме — который практически равен стационарному. Приехал утром, сдал анализы, получил уколы-таблетки-капельницы, встретился с лечащим врачом, сходил на процедуры — и к обеду уже свободен. Поэтому по вечерам и в выходные отделение вымирает. Редко-редко прошаркает в душевую оставшийся на ночевку пациент или медсестра прокатит позвякивающую капельницу.
Первые полдня я была уверена, что лечение в НИИ ПЗ станет логичным продолжением диспансерной спячки: закутался в три свитера, натянул шерстяные носки, зарылся в гнездо из одеял на кровати и спишь. Тишина. Темнота. Пустота. Холод (+18 по Цельсию в палате). Но потом появилась Анна Валерьевна («Здравствуйте, Яна Михайловна, я ваш лечащий врач, давайте вытрем слезки») — прекрасная, как утренняя звезда. На пять лет меня моложе, на целую кандидатскую степень умнее и в сто раз больше знающая о том, как справиться с депрессией.
К общению с пациентами в клинике практикуется оригинальный подход. Помните кабинеты психотерапевтов в западных фильмах? Уединенный кабинет, вы лежите на мягкой кушетке, врач с блокнотом откинулся в кресле… Суровые сибирские врачи не признают таких нежностей. Беседы проходят в общем коридоре, в приемной, в столовой — везде, где найдется пара свободных стульев или уголок дивана. Сначала это кажется возмутительным. Неужели я, такая нежная, должна обсуждать свои Глубоко Личные Переживания при посторонних?!.. Тут, если что, повсюду люди, и некоторые, кажется, тоже беседуют со своими врачами. Вот прямо здесь, у всех на виду. Эй-эй-эй, что за эмоциональный эксгбиционизм, погодите, я не готова!
Поэтому в первую встречу вы мнетесь, нервничаете, стараетесь говорить как можно более обтекаемо. А на вторую с удивлением понимаете: вас больше не смущает публичность приема. Во-первых, никому нет дела до ваших излияний — тут каждому пациенту со своими бы проблемами справиться. Во-вторых, благодаря такой практике вы больше не чувствуете себя больным изгоем в мире нормальных счастливых людей. Вон грустная заплаканная женщина что-то рассказывает врачу, покачивая головой. Вот кудрявый парень сидит, мрачно уставившись в стенку, а на все вопросы своего терапевта лишь печально вдыхает. Ого! Оказывается, депрессия-то не только у меня одной! Оказывается, тут все от нее страдают. Оказывается, болеть — не стыдно и не страшно. Вы принимаете свое состояние как нечто нормальное, разрешаете себе и слабость, и безволие, и печаль. Поздравляю, вы сделали первый и самый важный шаг к выздоровлению.
Дышите глубже
Помимо психотерапии лечение включает массу замечательных вещей. Медикаменты подбираются индивидуально и очень бережно, чтобы ни в коем случае не допустить слишком сильного воздействия на организм. Помнится, вернулась я однажды в больницу после выходных, проведенных дома, и привезла с собой шикарную паническую атаку. Крайне неприятная штука, надо сказать. Пролежала всю ночь, сжавшись в комок, глаза навыкате, сердце колотится, кое-как дождалась утра. Утром приходит Анна Валерьевна. «Ничего страшного, — говорит, — это бывает, обычно как раз после первого выхода «в город». Вам вчера седативные дежурный врач выдал? Выдал. Ну и все. Из более сильных средств у нас только галоперидол остался. Вы же не хотите уснуть на трое суток? Не хотите. Так что будьте умничкой, Яна Михайловна, дышите вот так и вот так, делайте упражнения на расслабление, вечером зайду».
И — куда деваться? — пришлось быть умничкой. Дышать, расслабляться, а потом с изумлением понимать, что ты и правда смог выйти из этого состояния. Сам. Без всяких таблеток.
В здоровом теле здоровый дух
Примерно с третьего дня начинаются «курортные» процедуры: физиотерапия, массаж. За ними нужно ходить в соседний корпус. Для человека в депрессии это целый квест: заставить себя вылезти из пижамы, надеть свитер, джинсы, ботинки, верхнюю одежду, собрать сумку, выйти из помещения на улицу и целых пять минут равномерно переставлять ноги, преодолевая страстное желание упасть в сугроб вниз лицом. Неимоверно сложно.
Зато для тех, кто преодолел эти сто метров, уготовано полтора часа райского наслаждения. Во-первых, массаж. Оказывается, все наши стрессы и тревоги складируются в мышцах плечевого пояса. Руки мастера-массажиста умело и ласково раскрывают бесконечные «замки», которые мы сами на себя навешиваем, в буквальном смысле снимая груз с плеч. Любая физиотерапия здесь работает в тесной связке с психотерапией под девизом «Вылечить тело, чтобы помочь душе».
Размяли? Пожалуйте на «одеялко» и «лампочку». Одна из самых популярных физиопроцедур — сорок минут сна в магнитном одеяле. В отдельном огороженном боксе вас укладывают на кушетку и оборачивают толстым одеялом, как младенца, — только нос торчит. Изобретатели метода утверждают, что это помогает защитить организм от вредных электромагнитных излучений окружающего мира и «наилучшим способом перераспределить биоэнергию внутри организма». Не знаю, что там насчет биоэнергии, но спится в таком одеяле знатно.
«Лампочкой» здесь называют особую ярко-желтую лампу, излучающую свет определенной части спектра. Лечебный эффект, как несложно догадаться, основан на имитации солнечного света. И действительно: достаточно направить такую лампу на лицо, закрыть глаза — и вот вокруг уже не морозный декабрь и не психиатрическая клиника, а солнечное побережье, Черное море, август, чаечки кричат, волны шумят…
По словам медперсонала, раньше в клинике была целая комната светотерапии — пользовалась большой популярностью, давала потрясающие результаты. А потом финансирование сократили.
Казалось бы, ничего сверхъестественного — антидепрессанты, физиотерапия, беседы с врачом. Прогулки по территории клиники (говорят, в золотую осень там просто волшебно, но и зимой ничего так, красивенько). Очень много свободного времени на отдых, чтение и размышления. Лично я не выдержала положенных 24 дней курса, каюсь, слиняла с друзьями в новогоднюю поездку. Но давайте еще раз: в начале декабря я не могла самостоятельно приготовить еду и выйти из дома — не было ни сил, ни желания. За три дня до нового года я собирала сумки, договаривалась с сыном, какие крутые игры и вкусности мы захватим в поезд, мечтала о посиделках у камина и выбирала наряд для новогодней ночи.
Да, впереди были еще три месяца на таблетках и полгода психотерапии. Да, в этой поездке меня чуть ли не каждый вечер складывало в паническую атаку — сначала в невыносимую, потом послабее, потом еще слабее. Но вывод, мне кажется, очевиден. Депрессия — тяжелая, неприятная и коварная болезнь, которая отлично маскируется, долго и нудно лечится. Но дорогу осилит идущий. Поэтому — следите за своим состоянием, не перенапрягайтесь, без сожаления выбрасывайте из жизни все нелюбимое и не стесняйтесь в случае чего обращаться к специалистам. И будьте здоровы (а не как я).
Яна Ферштейн
